сомнительные прелести поездки. Ощущение незримого присутствия третьего, едва уловимый запах, тень обреченности на папином затылке… Папа купил
Вадик услышал плач, доносившийся из прямоугольного сточного отверстия, с которого была сдвинута чугунная решетка. Это был жалобный, невразумительный, животный звук. Возможно, приманка для глупых маленьких мальчиков.
Вадик знал, кто обитает в городской канализации; он не раз сталкивался с существами оттуда, но это всегда происходило на другом краю ночи. Там мальчику попадались черные отрезанные хвостики, слепые человеческие зародыши в жаберной стадии, металлические змеи душевых шлангов, болезнь под названием «рак прямой кишки», мутанты водоплавающих крыс и даже пальцы в раковине – совсем как в том рассказе, который мама однажды прочла ему перед сном. В остальное время унитаз был просто унитазом, а скребущие звуки и рычание в трубах – следствием воздушных пробок.
Не испытывая ни малейшего страха, Вадик вошел в густую тень арки и приблизился к яме. Асфальт вокруг нее осел, и прямоугольная яма выглядела точь-в-точь как могила, вырытая на дне лунного кратера. И оттуда доносился гулкий плач. Поблизости был свален булыжник, предназначенный для ремонта мостовой.
Вадик колебался всего секунду, потом начал спускаться к яме. Его привлек знакомый запах. И холод, которым дохнуло из глубины…
Он спускался расчетливо, медленно скользя подошвами кроссовок, зная, что упрется ими в решетку раньше, чем возникнет реальная опасность свалиться вниз. Если только никто не подтолкнет его сзади… Но в это время вонючие толстяки-блондины еще едят свои мягкие белые утренние булочки с маслом и джемом, пускают слюни и благодарят мамочек за вкусный завтрак…
Он заглянул в неглубокий прямоугольный колодец. Там журчала темная вода, а на маленьком затопленном островке ворочался кто-то, тыкавшийся в стенки из рассыпающегося кирпича. Очень скоро глаза Вадика адаптировались к полумраку. Он увидел месячного щенка, который тщетно пытался выбраться из ловушки. Щенок сильно дрожал и почти непрерывно скулил. Вода доходила ему до живота. Даже поднявшись на задние лапы, он едва ли мог достать до камня, выпиравшего из стены на одной трети глубины.
Вадик присел на корточки у края колодца и «прислушался» к своим ощущениям. Ощущения были весьма необычными. Некая часть его существа наблюдала за внешним миром, следила за тем, не появится ли папина машина или какой-нибудь чужой взрослый. Но то был тихий переулок. И папа что-то задержался в гараже – очень кстати. Плач становился невыносимым – особенно после того, как в нем зазвучала надежда. Увидев над собой голову мальчика, щенок рванулся к нему и начал отчаянно скрести передними лапками по стенкам.
Вадик смотрел вниз и не двигался. Отражение собственной головы казалось ему черной луной, взошедшей над очень маленьким океаном и островком с единственным живым существом. Нужно было всего лишь протянуть руку, чтобы прикоснуться к голове щенка. А если бы Вадик встал на колени, то сумел бы схватить того за загривок и вытащить из ямы – щенок весил не больше полкилограмма. Совсем немного. Как большая игрушка. Не понадобится даже звать на помощь папу…
У Вадика кружилась голова. Он зажмурился. Темный туннель уводил куда-то сквозь землю. Изображение на внутренней стороне век оказалось не менее реальным, чем городской пейзаж. Вадик «оглянулся» по сторонам. Везде был изменчивый и зыбкий ландшафт его фантазий, переливавшийся, как болото из сметаны. Слишком много мертвых существ и живых предметов…
Этот сновидческий мир представлялся бесконечным, пока Вадик не заметил черный силуэт поблизости от себя – дыру в виде карликовой тени. Но еще вчера она была гораздо, гораздо меньше. Позавчера он с трудом мог бы просунуть в нее кулак, если бы решился сделать это. Ему очень хотелось попробовать, однако он удержался от соблазна. Глупее не придумаешь. Без сомнения, ему пришлось бы пережить болезненную ампутацию не только во сне, но и наяву. Он даже пошевелил пальцами, чтобы проверить, на месте ли они…
Он усвоил, что смерть – маленький черный гном без плоти. Она ходит по спирали, приближаясь к тебе медленно или быстро, пожирая все, о чем ты думаешь или мечтаешь, все, что ты можешь представить себе. Но сегодня дыра уже была размером с его голову – в том месте, где находилось «туловище» силуэта. Или… размерами со щенка.
Вадик открыл глаза.
Вадик медленно выпрямился и сделал шаг по направлению к груде булыжника. Щенок заскулил еще громче. Эхо зародилось в глубине арки и волнами тоски устремилось наружу.
Вадик схватил булыжник обеими руками и понес к яме. Он нес его, прижимая к животу, и теперь его шансы свалиться вниз были гораздо выше. Центр тяжести сместился; подошвы кроссовок предательски скользили; булыжник заслонял то, что находилось под самыми ногами… И все-таки Вадик правильно определил момент, когда правый носок уперся в металлический край ямы. Он сразу же избавился от своего опасного груза и сразу же ощутил неописуемую легкость.
Брызги попали Вадику в лицо. Щенок дико взвизгнул и затих. Но ненадолго. Из отчаянного писка его плач превратился в вопль безнадежности…
Он замолчал окончательно только тогда, когда Вадик сбросил в яму четвертый булыжник. После этого оставалось только задвинуть решетку на место (Вадик справился с этим, хотя чугунная отливка весила килограммов двадцать, и даже почти не испачкался – во всяком случае не так сильно, чтобы рассердить папу).
