1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

Из числа наиболее преданных рабочих Гапон организовал Тайный комитет, который собирался на его квартире. Ближайшими соратниками попа- революционера были рабочие И. В. Васильев и Н. М. Варнашёв. На собраниях комитета читалась нелегальная литература, изучалась история революционного движения и обсуждались планы будущей борьбы рабочих за свои права. Замысел Гапона состоял в том, чтобы объединить широкие рабочие массы и поднять их на борьбу за свои человеческие права, за свои экономические и политические интересы.

При этом активный и целеустремленный Гапон вербовал все новых и новых сторонников. Осенью 1903 года ему удалось привлечь к работе в Собрании влиятельную группу рабочих с Васильевского острова, известную как «группа Карелина». Ведущую роль в ней играли супруги Алексей Карелин и Вера Карелина. Последним Гапон открыл свой план, состоявший в том, чтобы постепенно объединить рабочих всей страны. «Ежели мы устроим такие клубы, как в Петербурге, в Москве, Харькове, Киеве, Ростове-на-Дону, Иванове, то покроем постепенно такой сетью всю Россию, – говорил он. – Объединим рабочих всей России. Может быть вспышка, всеобщая, экономическая, а мы предъявим требования политические». «Гапон по своему внутреннему существу – не только не провокатор, но, пожалуй, такой страстный революционер, что, может быть, его страстность в этом отношении несколько излишня, – писал в ноябре 1903 года А. Е. Карелин своему знакомому И. И. Павлову. – Он безусловно предан идее освобождения рабочего класса, но так как подпольную партийную деятельность он не находит целесообразной, то он считает неизбежно необходимым открытую организацию рабочих масс по известному плану и надеется на успешность своей задачи, если отдельные группы сознательных рабочих сомкнутся около него и дадут ему свою поддержку. Таким образом он думает организовать, ведя дело возможно осторожнее, рабочее общество, в которое должно войти возможно большее число членов. Насчитывая в обществе несколько десятков, а может быть, и сотен тысяч, можно организовать такую пролетарскую армию, с которой в конце концов правительству и капиталистам придется считаться в силу необходимости… Вот план Гапона, и мы полагаем, что план этот имеет будущность»[15].

В конце 1903 года рабочие из группы Карелина вступили в Собрание и заняли в нем руководящие посты. А в марте 1904 года Григорием Гапоном и рабочими И. В. Васильевым, Н. М. Варнашёвым, Д. В. Кузиным и А. Е. Карелиным была принята так называемая «программа пяти», ставшая тайной программой организации. Именно она впоследствии практически целиком вошла в состав петиции, с которой рабочие шли к царю 9 января 1905 года. «Распространяйте эти мысли, стремитесь к завоеванию этих требований, но не говорите, откуда они», – напутствовал рабочих Гапон.

С мая 1904 года началось открытие новых отделов Собрания в разных частях города. Затем Гапон попытался распространить деятельность Собрания и на другие города России, совершив поездку в Москву, Киев, Харьков и Полтаву. В Москве по приказу московского генерал-губернатора Сергея Александровича Гапон был арестован и выслан из столицы, и на него был написан донос министру внутренних дел Вячеславу Плеве. Однако того вскоре взорвали, посему рассмотреть донос не успели.

В отличие от большинства революционеров Гапон не являлся интеллектуалом, не читал книг и не любил аргументированных разглагольствований. Его сила была в незаурядном ораторском таланте и практическом складе ума. Известный эсер Б. В. Савинков говорил, что у Гапона было «бьющее в глаза ораторское дарование». Большевик Д. Д. Гиммер указывал на «громадный демагогический талант», а французский журналист Э. Авенар считал, что Гапон обладал «даром народного, всепобеждающего красноречия». Современники поражались, что, будучи неинтересным и невнятным собеседником, перед большой аудиторией вождь рабочих мог без запинки произносить длинные речи, производя сильнейшее впечатление и приковывая к себе всеобщее внимание. Когда он выступал перед толпой, тысячи людей слушали затаив дыхание, сохраняя полнейшую тишину и стараясь уловить каждое слово. Речи Гапона, хотя и не отличались содержательностью, оказывали магическое действие на людей. «Не было более косноязычного человека, чем Гапон, когда он говорил в кругу немногих, – писал журналист П. М. Пильский. – С интеллигентами он говорить не умел совсем. Слова вязли, мысли путались, язык был чужой и смешной. Но никогда я еще не слышал такого истинно блещущего, волнующегося, красивого, нежданного, горевшего оратора, оратора-князя, оратора-бога, оратора-музыки, как он, в те немногие минуты, когда он выступал пред тысячной аудиторией завороженных, возбужденных, околдованных людей-детей, которыми становились они под покоряющим и негасимым обаянием гапоновских речей. И, весь приподнятый этим общим возбуждением, и этой верой, и этим общим, будто молитвенным, настроением, преображался и сам Гапон». «Гапон был, несомненно, недюжинным демагогом, а также человеком, весьма неразборчивым в средствах, его истинные убеждения так и остались неясными, по- видимому, он просто плыл по течению, поддаваясь влиянию своего социалистического окружения, – писал Ольденбург. – Разница с Зубатовым была огромная: тот внушал рабочим, что власть им не враг, а необходимый союзник, тогда как Гапон только пользовался сношениями с властями как ширмой, а вел пропаганду совсем иного рода»[16].

Важным моментом был и тот факт, что, в отличие от Ленина с Троцким и других типичных революционеров, Гапон не происходил из интеллигентской среды, воспринимался простым народом как свой, умный и добрый батюшка, который всегда защитит и приласкает. К тому же Гапон не был евреем, армянином и даже мордвином, у него было типичное русское, да еще приятное лицо. В общем, по всему было видно – «свой» человек.

Сам же Гапон говорил, что его устами говорит сам Господь. И это очень точно отражало его взгляды. По всей вероятности, революционный священник считал себя мессией, можно сказать, вторым Иисусом Христом. Даже внешность Гапона чем-то напоминала последнего. Да и сам формат общения и отношений его с рабочими, с простым людом очень напоминал проповеди Иисуса. Мол, идите за мной, люди добрые, и я спасу вас, приведу к лучшей жизни.