Тем временем положение в стране становилось все хуже, и Гапон решил действовать. 28 ноября 1904 года он выдвинул предложение обратиться с петицией к царю. Оно было одобрено большинством голосов, при этом содержание оставлялось на личное усмотрение Гапона.
Этот момент стал переломным в карьере священника. Его верные сторонники повели агитацию за подачу петиции о рабочих нуждах. При этом если раньше речь шла только об экономических требованиях (для чего формально и создавалось «Общество», то теперь руководителям отделов была поставлена четкая задача увязывать насущные нужды рабочих с их политическим бесправием. Мол, все без нас решают! Прав никаких не имеем. В отделах стали массово распространяться либеральные газеты, которые читались на рабочих собраниях. В это время у неугомонного Гапона возник план создать по всей России сеть так называемых «потребительских кооперативов», с помощью которых он намеревался организовать на борьбу рабочих других городов и крестьян. Однако события вскоре приняли неожиданный оборот.
В начале декабря на Путиловском заводе по приказу мастера Тетявкина было уволено четверо рабочих, членов Собрания: Субботин, Сергунин, Уколов и Федоров. В народе тут же распространился слух, что они изгнаны именно за принадлежность к гапоновскому Собранию. Его Нарвский отдел тут же постановил, что трудящиеся уволены незаконно, и сообщил об этом Гапону. А тот заявил своим сотрудникам, что видит в этом вызов, брошенный Собранию со стороны капиталистов.
27 декабря по итогам заседания руководителей отделов Собрания на Васильевском острове было принято решение послать три депутации: одну – к директору завода С.И. Смирнову, другую – к фабричному инспектору С.П. Чижову, третью – к градоначальнику И. А. Фуллону. От заводчиков требовали восстановить всех уволенных рабочих и, наоборот, изгнать мастера Тетявкина. В случае неисполнения – объявить забастовку на Путиловском заводе и предъявить администрации более широкие экономические требования. А далее распространить забастовку еще на несколько предприятий и предъявить еще большие требования и обратить забастовку во всеобщую.
28 декабря рабочие явились к директору завода и фабричному инспектору, но те по глупости своей решили проявить «твердость» и отказали им во всех требованиях. Ишь ты! Война идет, а они бастовать вздумали и 9-часовой рабочий день требовать. Вот выиграем войну, тогда и обсудим! Кроме того, Смирнов еще и не к месту заявил, что Гапон и есть «главный враг рабочих». В последующие дни поп уже лично вел переговоры со Смирновым и Чижовым, требуя пойти на уступки. Стоит отметить, что Гапон не хотел начинать открытую борьбу прямо сейчас, считая, что к ней еще не всё подготовлено. Инспектор Чижов впоследствии утверждал, что тот прямо предложил ему перейти на сторону Собрания, угрожая использовать против него все средства: суд, печать и «раздражение» рабочих. А там, глядишь, могут и убить случайно!
Гапон до последнего момента надеялся на урегулирование конфликта, надеясь на помощь Фуллона и Витте.
Однако у Гапона, по сути, уже не было выбора. 2 января на собрании в Нарвском отделе было принято решение о начале забастовки, и на следующий день Путиловский завод встал. Одновременно с этим весь Петербург был обклеен списками широких экономических требований, главными из которых был 8 -часовой рабочий день и установление минимальной зарплаты.
В тот же день у министра финансов В. Н. Коковцова состоялось совещание питерских заводчиков и фабрикантов, на котором обсуждались меры по прекращению рабочей забастовки. По его итогам он написал доклад царю, в котором утверждал, что «требования рабочих незаконны» и «невыполнимы», а установление 8-часового рабочего дня на Путиловском заводе, выполнявшем срочные заказы для армии, напрямую угрожало фронту. Коковцов также писал, что забастовкой руководит разрешенное властями Собрание во главе с попом Гапоном. Царь ознакомился с докладом, но, как обычно, ничего не предпринял.
4 января торжествующий Гапон вместе с рабочими снова явился к директору Путиловского завода Смирнову и зачитал ему список требований бастующих. При этом к трудящимся он обращался не по-церковному – «братья», а по революционному – «не так ли, товарищи?». Смирнов же не нашел ничего лучше, как снова проявить «твердость», заявив, что требования рабочих «неисполнимы». В итоге на следующий день забастовали и другие предприятия Санкт-Петербурга, в акции участвовали уже десятки тысяч рабочих.
6 января Гапон отправился уже к министру внутренних дел П. Д. Святополк-Мирскому, но тот «благоразумно» отказался принять его. Лидер движения явно пытался играть на повышение ставок, умело манипулируя ситуацией. После неудачного визита к министру Гапон решил, что настал момент доставать из кармана последний туз.
