губернатора С. С. Татищева и всячески поносил политику правительства, в том числе лично Столыпина. А Илиодор, молодой инок, обладавший редким даром оратора, подобно Гапону и Иоанну Кронштадтскому, собирал в Царицыне толпы последователей и в еще более резкой форме обличал как правительство, так и частных высокопоставленных лиц, называл министров «жидомасонами».
В итоге Синод приказал перевести Илиодора в другую епархию. Но тот в ответ с толпой в несколько тысяч человек заперся в монастыре, воздвигнутом его последователями, и отказался повиноваться.
Последний же не нашел ничего лучше, как пригласить в состав Синода того самого саратовского епископа Гермогена. Мол, надо «оживить» орган новыми «деятельными» людьми. Гиперактивный Гермоген быстро выполнил эту задачу, устроив скандалы с большинством иерархов и самим Саблером, а потом написал письмо царю с жалобой на Синод, который, по его мнению, попустительствовал ересям. Кроме того, Гермоген подтянул в столицу и того самого иеромонаха Илиодора. Ну а в итоге они устроили драку с Григорием Распутиным, попытались оторвать член, а потом избили и отняли у него письма от царской семьи. Сведения об этой потасовке попали в СМИ, после чего царь приказал отправить Гермогена обратно в Саратов. Однако епископ отказался ехать, а вместо этого стал давать скандальные интервью газетам, в которых нещадно обличал Распутина и прочих врагов церкви.
В конце концов скандального попа силой выдворили уже в Гродненскую губернию, а его ученика Илиодора – во Флорищеву пустынь. Но скандал на этом не закончился. Вскоре «Голос Москвы» опубликовал открытое письмо почитателя Гермогена церковного деятеля Новоселова, в котором тот обвинял Синод и церковные власти в попустительстве еретику, хлыстовцу Распутину. И хотя номер был вскоре конфискован, многие экземпляры попали в народ и были быстро распространены.
Именно в это время думцы и начали масштабную кампанию по разоблачению Распутина, которую возглавили лидер партии октябристов и бывший спикер парламента Александр Гучков и новый председатель Госдумы Михаил Родзянко. Гучков, обидевшийся на царя еще год назад за холодный прием и оказанное недоверие, стал одним из главных оппозиционеров. Не имея возможности открыто выступать против Николая, он стал вести борьбу опосредованно, критикуя правительство и царское окружение, а также способствуя распространению в СМИ всевозможного компромата. Церковный скандал и Распутин дали хорошую почву для подрыва и без того шаткого авторитета царя. 9 марта 1911 года во время обсуждения сметы Святейшего синода Гучков выступил с громкой обличительной речью.
Именно благодаря этому церковному скандалу общественность впервые узнала о «старце», а потом и о его мнимой любовной связи с царицей. Вскоре в столицах со ссылкой на Гучкова стали распространяться гектографические копии писем царицы и великих княжон Распутину, сопровождавшиеся, по выражению Ольденбурга, «самыми низкими инсинуациями». Очередной джинн был выпущен из бутылки, и с тех пор имя Распутина не сходило с уст политиков и обывателей.
А подытожил эту историю уже иеромонах Илиодор, который позднее дал интервью газете «Речь» и сознался в колдовстве:
Архимандрит Макарий против «подкупленных жидов»
Тем временем в феврале-марте 1911 года церковь сотряс еще один позорный скандал. На сей раз связанный с настоятелем знаменитого Новоспасского монастыря – Макарием, в миру Михаилом Гнеушевым. Началось все с того, что 66 обитателей таганской, рогожской и крутицкой окраин Москвы написали на него жалобу в Святейший синод и митрополиту Московскому Владимиру. По их утверждению, он настолько пал нравственно, что верующим пришлось бежать от Макария в дальние монастыри и приходские церкви. Обращение было опубликовано в средствах массовой информации, в частности в газете «Русское слово», и стало достоянием широкой общественности.
