ведер, корыт, леек. Но даже деревья были сделаны из железа, у домов посажены железные цветы.
Город казался пустынным. Только вдалеке слышался глухой гул. Эгейка решительно шел туда. Теперь он не бежал; казалось, что он знал: ничего не произойдет, пока он не появится.
— Эгейка, — нагнал я его, — скажи мне, что за важное сообщение?
— Потом, — махнул рукой Эгейка.
Гул нарастал, он все явственнее становился железным, скрежещущим и зловещим. Нам стали попадаться плакаты с такими словами: «Металл победит весь подводный мир!», «Вон из озера, глиняные человечки!»
Вдруг улица с железными домами словно отступила, сделала шаг назад, и перед нами открылась гудящая дворцовая площадь, вся заполненная ликующими железяками. Они так громыхали, что только с трудом можно было разобрать в этом гуле слова: «Да здравствует Правительница Спица! Смерть Калоше и изменнику Чайнику!»
— Разрешите пройти, — вежливо говорил Эгейка. — Пропустите, пропустите, пожалуйста.
Он двигался в сторону дворца. Теперь, вблизи, я смог лучше разглядеть дворец Правительницы Спицы. Это было необыкновенно странное сооружение со множеством башен и башенок из старых кастрюль, крышек, половников. Всюду — спереди и сзади — были угрожающе натыканы ржавые вилки.
— Будьте любезны, — говорил Эгейка. — Извините, нам надо пройти во дворец.
Нас толкали, даже покалывали, но все же, самое поразительное, подчинялись требовательным словам Эгейки.
Железяки, в массе своей, тоже стремились ко дворцу, и нас вынесло прямо к железным дворцовым дверям.
Двери охраняли огромные гвозди со шляпками набекрень. Охранники-гвозди закрыли нам дорогу.
Эгейка твердо сказал:
— Немедленно пропустите. То, что я хочу сказать вашей Правительнице, спасет ее.
Гвозди заколебались. Но, увидев наверное, что перед ними только два маленьких мальчика, да к тому же Эгейка — просто капелька дождя, они пропустили.
По железной лестнице мы поднялись в дворцовый зал. Посередине, в кресле, переделанном из старого корыта, полулежала Правительница Спица.
Перед ней валялись на полу старая разорванная Калоша и помятый Чайник. Из носика Чайника время от времени капала вода, но он этого не замечал. И на Калоше, и на Чайнике еще болтались остатки водорослей.
За спиной Правительницы Спицы стояли ее железные военачальники и сановные приближенные.
— Кто это? — спросила Правительница Спица, устремив на нас колкий взгляд.
Эгейка вышел вперед и спокойно, очень ясно произнес:
— Правительница Спица! Вы поступили нехорошо, даже очень плохо.
— Я?! В чем?
— Вы начали войну против глиняных человечков. Да, они не железные, но в озере всем хватает места. Посмотрите, как ужасно выглядит Правительница Калоша. Или ее советник Чайник… Разве вам их не жалко?
— Ха-ха! — засмеялась Спица. — Нисколько. Теперь я казню их. Я велю их заколоть.
— Тогда вы поступите еще хуже, просто ужасно. Вы покроете себя вечным позором.
— Что?! Кто это такие? — и Правительница Спица поднялась из своего кресла.
— Что ты скажешь, Светлейший князь Железный Шурик?
Из-за кресла, вихляясь и ввинчиваясь, появился кусок исковерканного железа.
— Я полагаю, Ваша Остроконечная Светлость, это просто мальчишки. Молодо-зелено. Их надо образумить. Упрятать на самое дно кастрюли, а сверху прикрыть железным ситечком. Поить только водой. А в воде здесь, в озере, кажется, нет недостатка? — и Железный Шурик высокомерно посмотрел на вельможную свиту, стоящую за спиной Правительницы Спицы.
Вельможи зааплодировали.
— Я их знаю, — пропищал кто-то из-под кресла Правительницы Спицы…
Вылезла Улитка. Она подняла маленькую головку с рожками:
— Одного зовут Эгейка, а второго — Леша. Они шпионы, — и заторопилась, боясь, что ее прервут, — да, они хотели бы все дно покрыть глиной, чтобы гнуснейшая Калоша правила всем озером. Калоша их подослала и предатель Чайник. Честное благородное слово, мне смешно вспоминать, что эта драная Калоша была в шляпе — хи-хи! А этот Чайник с кривым носом, у которого от страха капает вода, был ее Советник. Хо-хо! Я к вам обращаюсь, Ваша Светлость Спица, спасите наше родное, прекрасное озеро, — пищала Улитка. — Установите у нас железный порядок. А всем этим — смерть!
— Что она говорит?! — вскричал Эгейка. — Ведь мы с Лешей слышали совсем другие ее слова, — и уши Эгейки стали такими красными, что все
