Как пришел Иван Иваныч с третьего этажа. Ох! Как улыбнулся он в свои рыжие усы… так сразу нам стало видно: добрый он и молодец!
— Ну, с Новым годом! С Новым счастьем! — сказал Иван Иваныч.
И он взял тетю Веру за руку и меня за руку, а я бабушку, а бабушка — маму, а мама — папу. А папа потянул нас к елке. А маленький Алошка забрался ко мне на плечо и держался за мое ухо.
Мы прыгали вокруг елки и шалили, сильно расшалилась тетя Вера — ведь она целый год тихо себя вела: не смеялась, не прыгала, не бегала. А теперь зато… она прыгала и пела:
— Да как же вы, Вера Акимовна, — засмеялся Иван Иваныч, — зимой капусту сажать станете?
— А я все могу! — крикнула тетя Вера. — Я ведь волшебница… Ха-ха-ха!
— Не верю, — сказал Иван Иваныч.
— Каких же вы хотите доказательств? — спросила тетя Вера.
— А можете ли вы, уважаемая Вера Акимовна, сделать так, чтобы белочка с елки схватила бы ваши страшные слуховые очки и унесла бы их в лес?
— Пожалуйста, — сказала тетя Вера и забормотала:
И рыженькая белочка прыгнула с елки прямо тете Вере на носик, схватила страшные слуховые очки, выскочила в окошко и убежала в лес…
— Как же я теперь найду свои слуховые очки?! — закричала тетя Вера.
— Вы так добрее, — сказал Иван Иваныч.
— Какая же я теперь волшебница без своих слуховых очков?
— Чего печалиться, — сказала бабушка. — Может, доброй волшебницей станешь. Вместе будем гусей-лебедей домой загонять, вместе будем сказки рассказывать.
— А ведь я люблю добрых волшебниц, — сказал добрый молодец Иван Иваныч и улыбнулся мне.
Тетя Вера тоже улыбнулась. А потом засмеялась. А потом крикнула:
— Эх, да что там! Уж хватит мне сердиться да хмуриться. Буду я танцевать и веселиться. И вы, комарики-сударики мои, пошли плясать!
И мы опять стали прыгать, танцевать, КАК ВДРУГ…
Динь-динь-динь… Зазвонил серебряный колокольчик.
— Алошка, Алошенька! Где ты?
А он сидит в своем маленьком домике и смотрит на нас в окошко.
— ЧиХОчиЧУ чиБАчиЮчиШКИ!
