– Опять начался дождь, – быстро сказал он. – Нам лучше спуститься вниз.
> Временной пейзаж 1854 проходит по расписанию
После разговора с Мэтью Кэтрин бежала всю дорогу от конюшни до своей спальни. Она упала на кровать и спрятала голову под подушку, зарывшись лицом в стеганое одеяло. Звуки отступили, слившись в приглушенный гул, и она вдохнула собравшийся под одеялом теплый, затхлый воздух. Она ненавидела себя и злилась на Мэтью за то, что он вызвал в ней эти чувства. По детской привычке прижала сжатые кулаки к глазам и давила до тех пор, пока яркие цвета не сменились белыми вспышками. То же самое ей хотелось сделать со своими чувствами.
До чего же она глупа! Тетя Элизабет почти каждый день знакомила ее с достойными, порядочными мужчинами, а она… Вместо этого она влюбилась в слугу? Кэтрин ахнула и села на кровати.
Она влюбилась в Мэтью.
Влюбилась.
В слугу.
Кто-то осторожно постучал в дверь. Кэтрин пригладила волосы и утерла слезы:
– Да?
В комнату вошла Элизабет и с беспокойством посмотрела на нее:
– Кэтрин, что случилось? Ты нездорова?
– Нет. Все в порядке, – Кэтрин не знала, что еще сказать, но ей не хотелось, чтобы тетя уходила, – так она хоть ненадолго перестанет думать о Мэтью.
Взгляд Кэтрин упал на портрет бабушки. Похоже, сейчас вполне подходящий момент, чтобы спросить тетю о размолвке.
– Почему вы с бабушкой не разговаривали? – спросила она.
Элизабет смутилась, но быстро взяла себя в руки.
– Так ты не знаешь?
Кэтрин отрицательно покачала головой:
– Бабушка никогда об этом не говорила. Пока она была жива, я даже не знала, что у меня есть тетя.
– Вот как, – тихо произнесла Элизабет.
– Простите. Нам не обязательно об этом говорить, если…
– Нет, я могу тебе рассказать. В конце концов, это напрямую касается тебя, и ты должна знать… – Элизабет оправила юбки и затеребила нитку, торчавшую из вышитой ткани.
Кэтрин замерла, стараясь не показывать нетерпения.
– Ты знаешь…. Ты что-нибудь знаешь о своих родителях?..
– Я знаю только то, что моя мать умерла при родах, – ответила Кэтрин, не понимая, к чему этот вопрос. – А отец умер до моего рождения.
– Это не совсем так, моя дорогая… Твоя мать действительно умерла при родах, но твой отец, насколько я знаю, все еще жив.
–
– Он был слугой в нашем доме, там, где мы выросли. Твоей матушке – моей сестре – было семнадцать, когда они попытались сбежать вместе. Их поймали и вернули домой. Твоего отца уволили, а твоя мама, как оказалось, была в положении и, как тебе известно, умерла, когда ты родилась. Сильно сомневаюсь в том, что твой отец знает о твоем существовании.
Кэтрин была поражена. Ее отец был слугой…
Тетя мягко продолжила:
– К тому времени я уже вышла замуж и, когда узнала о том, что произошло… Я была очень зла на мать, на твою бабушку. Мне казалось, что это неправильно – не рассказать твоему отцу о тебе, особенно после того, как твоя матушка скончалась. Моя мать со мной не согласилась. Она сказала, что лучше быть сиротой, чем дочерью слуги, к тому же незаконнорожденной. Мы спорили несколько месяцев, пока, наконец, она не сказала, что больше не хочет со мной разговаривать. Она запретила мне видеться с тобой. Я хотела воспитать тебя, но она сказала, что не позволит этого. Она не доверяла мне, опасаясь, что я разыщу твоего отца. – Элизабет закусила губу. – Она любила тебя. Очень… Я все еще считаю, что мама поступила неправильно, ничего не сказав твоему отцу, но у тебя было счастливое детство, не так ли? Собственно, только это имеет значение. – Ее голос звучал неуверенно, словно она пыталась сама себя убедить.
Кэтрин взяла тетю за руку и сжала ее:
– Да, у меня было очень счастливое детство. И я очень счастлива быть здесь.
Элизабет взглянула на нее, слабо улыбнувшись:
– После смерти матери я пыталась поступить, как считала лучше.
– Мне кажется, у вас получилось. А тогда… Похоже, всем пришлось нелегко.
