Я избегаю слова «похороны», потому что не желаю ворошить былое дерьмо снова и хочу, чтобы она поняла.
Улыбка зарождается в уголках её губ, и она качает головой:
— Ты ожидаешь, будто я поверю, что ты продержался без секса последний год? Когда вокруг было множество девиц, которые постоянно готовы скинуть для тебя свои трусики?
Из меня вырывается короткое хихиканье во время такого описания от Хоуп, но по выражению её лица я могу понять, что ей отнюдь не смешно.
— Да, милая, именно так и случилось.
— Значит, у тебя на выбор была любая доступная киска, но ты хранил себя для отношений, которых однажды я
Я прыскаю со смеху, услышав, как она произносит «киска», и когда успокаиваюсь, мой мозг осмысливает остальные её слова.
— «Хранить себя» звучит немного экстремально.
— То, что ты мне говоришь, само по себе экстремально.
Я пожимаю плечами:
— Это длилось лишь год. Некоторые люди находятся под «сухим заклинанием» и дольше.
Она щурится, и я понимаю, что открылся ей. Я такой конченый идиот. Одно из моих любимых качеств в ней — это то, насколько она проницательна. Но я не наслаждаюсь им, когда Хоуп использует свою проницательность на мне.
Может, она отпустит ситуацию.
Она говорит очень медленно и обдуманно, поэтому я не пропускаю ни единого слова:
— Откуда ты знал, что это будет всего лишь год?
Не-а. Чёрт, она не даст мне передохнуть.
Её глаза убивают меня, так что я фокусируюсь на своих ботинках.
— У меня хреново со словами, Хоуп, но я хочу, чтоб ты поняла. Однажды я ушёл от тебя. И не думал, что ещё когда-нибудь увижу снова. Я был полным отморозком почти всю свою жизнь, и, казалось, наказание свалилось мне на голову, когда я встретил правильную женщину, а она оказалась замужем. Я ненавидел быть рядом с тобой, зная, что ты принадлежишь кому-то другому. И если бы я считал, будто он не относится к тебе так, как ты того заслуживаешь, не думаю, что меня можно было бы остановить от того, чтобы сделать с ним что-нибудь. Ты не нуждалась в такого рода драме или стрессе.
Рискнув поднять на неё взгляд, я обнаруживаю её с закрытыми глазами. Она выкручивает пальцы и кусает губу. Я не могу перестать чувствовать себя так, будто готов броситься со скалы вниз. Я начал это — мне и расхлёбывать. Ей необходимо знать.
— Когда всё… Изменилось… Да, я поклялся, что сделаю тебя своей, как только ты разберёшься со всем, — её глаза распахиваются, и она таращится на меня, будто я сумасшедший. — Я не мог продолжать жить без тебя, если мне уже не нужно было.
Она сужает глаза и фокусируется на мне:
— А что, если бы я начала встречаться с кем-то ещё? Что бы ты тогда сделал?
Теперь пора толкнуть Софи под автобус:
— Я бы думал о тебе. Если бы Клэй не умер, я бы оставался в стороне, неважно как сильно ненавидел бы это.
— Рок…
Я перебиваю её:
— Ты заслуживаешь быть счастливой. Заслуживаешь хорошей, тихой, пригородной жизни и заслуживаешь, чтобы к тебе относились как к сокровищу, которым ты и являешься. Я не хочу, чтоб опасное дерьмо моей жизни касалось тебя. Ты достойна нормальности, мира и отсутствия проблем.
— Ты и есть проблема, — шепчет она.
— Да. В глубине души ты это знаешь, куколка. Ты заслуживаешь кого-то хорошего, честного и чистого. Во мне нет ничего подобного. Я не могу дать тебе это.
— Это неправда.
— Неправда? Подумай хорошо, Хоуп.
Она дважды моргает:
— Ты хороший со мной.
Я вздыхаю как жалкий неудачник:
— Малышка, я такой эгоистичный ублюдок из-за попытки втащить тебя в мой мир. Я не хочу, чтоб это уродство тянулось в твою жизнь.
— Ты сделал меня счастливее, чем я была задолго до этого.
— Насколько задолго, куколка? Я никогда не буду человеком, который носит костюм и галстук и водит тебя на адвокатские конференции. Я смешиваюсь с обычным миром, когда это необходимо. У меня нет терпения для коротких разговоров и херни.
