Она сразу мотает головой:
— Но мне плевать на всё это. Всегда было.
Мой взгляд бродит по её прекрасному лицу, упиваясь её красивыми чертами:
— Но я буду ожидать, что ты будешь проводить время в моём мире, в МК. Это моя семья, моя жизнь. Это нечестно, но так сложилось. Я буду защищать тебя ценой своей жизни, а мои братья в клубе? Они тоже будут заботиться о твоей безопасности. Только потому, что ты моя, — слёзы блестят в её глазах. Блядь, я не хотел заставлять её плакать. — Хоуп? Ты со мной?
— Я с тобой.
— Почему ты плачешь, куколка?
— Мне страшно. Ты говоришь так, будто собираешься меня отпустить.
Это то, где я должен сказать ей, насколько, блядь, сильно в неё влюблён. Я хочу сделать это. Я так близок к словам, но пока не могу заставить себя произнести их. Поэтому просто говорю ей правду:
— Милая, я никогда бы не смог позволить тебе уйти. Я не смог отпустить тебя, даже когда должен был. Если ты хочешь этого, я это сделаю. Если ты решишь, что я не подхожу тебе. Это убьёт меня, но я отпущу тебя, — она трясёт головой, и ещё больше слёз скатывается по её щекам. — Ты знаешь, что прямо сейчас я говорю правду, так ведь?
Она однократно кивает:
— Да.
— Хорошо, потому что так же, как я заклеймил тебя, ты заклеймила меня. Я твой, как и ты моя. Я говорю серьёзно. Не хочу быть вдали от тебя дольше секунды, но, поверь мне, каждую минуту, когда мы порознь, единственная киска, в которую я хочу вколачиваться, — твоя.
Я говорю это дразняще, но Хоуп резко набирает воздух ртом и плачет ещё сильнее.
— Почему я? — она икает и шмыгает носом. — Что во мне такого, что заставляет тебя быть настолько непреклонным?
Я вскидываю голову. Она серьёзно?
— Тебе действительно надо спрашивать?
— Да. Ты мог бы иметь любую женщину, которую захотел бы. Гораздо более красивых девушек, танцовщиц. Девушек, зависающих в клубе и страдающих по тебе. Они понимают тебя лучше…
— Хоуп, остановись. Во-первых, ты самая красивая женщина, которая когда-либо попадалась мне на глаза, — она морщит нос, думая, серьёзно ли я говорю, и выражение её лица восхитительно, но я сопротивляюсь своей улыбке. Ей нужно услышать это: — Во-вторых, да, вероятно, было бы проще остаться с клубной сучкой. Не думай, будто я не пытался, — её передёргивает при упоминании другой девушки, но я справляюсь с этим. — Как бы хорошо те девушки не понимали клуб, они не могли понять
Хоуп откровенно краснеет от моего признания.
— Когда ты сказала мне, что замужем, я не мог в это поверить. Будто у меня и без того не было достаточно препятствий. Я наконец-то нашёл женщину своей мечты, но она не только оказалась адвокатом, ради Бога, она ещё была и замужем. Поэтому, малышка, тебе даже не стоит волноваться о том, что меня заинтересует кто-то ещё. Ты именно то и та, что и кого я хочу во всех смыслах. Никто другой с тобой не сравнится.
Она позволяет себе хихикнуть, и я слегка расслабляюсь.
— Я могу раскрыть тебе секрет?
— Что такое, куколка?
Она кладёт руку мне на затылок и притягивает ближе мою голову:
— Я дрожала потому, что ты был чертовски сексуален даже в своём оранжевом комбинезоне.
И снова ей удаётся меня удивить. Это не может быть правдой.
— Ты не могла дождаться момента, когда избавишься от меня. Мне чуть ли не пришлось тащить тебя на ланч.
Её улыбка исчезает:
— Я объясняла тебе, что не изменница. Я любила своего мужа. У нас были хорошие отношения, — она делает паузу и вытирает свою щёку, убирая слезу. Я ненавижу, что заставил её вернуться в этот болезненный переулок памяти. — Я не говорю, будто никогда не замечала других мужчин, но после
