– Не конь, а змея убила Олега…
Для лошадей князя и волов с княжьего двора привезли фураж и кормили до тех пор, пока жрецы не бросили жребий. Берсерк перерезал избранному вырезанными к тризне рунами жеребцу шею. По иронии судьбы это был вороной красавец, напомнивший всем Локи. Перед тем как быка и жеребца возложили к ногам почившего князя, кровью животных умылись земледельцы.
Началась тризна. Убиенного гадюкой князя оплакивали поединками в его честь и песнями скальдов о его легендарных деяниях, благо они не были сложены наспех.
Варяжские плакальщицы выли не переставая, вспоминая доброту уходящего в чертоги Одина князя-регента, мудрого и справедливого владетеля и доблестного воина. Они же подвели к берсерку девицу, которую споили медом до беспамятства, тот ловко взмахнул ножом, и она окровавленная рухнула на палубу, залив своей кровью дорогой ковер с орнаментом из Ширвана – подарок хазарских купцов-радомитов.
Славяне пели заупокойные песни под бубны и обложили кострами алтарь Перуна. Киев призвал всех богов, кроме неизвестного Иисуса.
Молитву невидимого Бога читала лишь Ольга, да и то не в храме, а тихонько в углу, в своих покоях, целуя икону – подарок Фотия. Даря икону с Богоматерью и Младенцем, греческий проповедник предупреждал, что, обращаясь к ней, молящаяся должна просить Заступницу на коленях и будет услышана, если верит. А просила княгиня о том, чтобы оказался добрый князь на небесах в прекрасном Эдеме, перенесенном с грешной земли на облака за людские грехи, и еще просила не судить строго мужа ее, что затеял весь этот языческий ритуал с погребением огнем, так как руководствовался новый князь политической целесообразностью, удовлетворяя потребности свирепых сородичей, коим нет дела до Истины. Ублажая их ожидания, князь таким образом выживает и упреждает возможное возмущение соперников.
Деницу привели последним, когда поднесли факелы. Берсерк уже занес нож, чтобы бросить тело ведуна к ногам бывшего князя, но волхв взвыл и потребовал слова. Князь Игорь позволил жестом.
– Я хочу умереть так же, от змеи! Так повелели боги.
Все переглянулись, ожидая решения Игоря. Тот выдержал паузу, а затем спросил волхва:
– Кто из богов?
– Новые боги славян, что стали светочем для Олега в ущерб Одину!
Провокация удалась. Фанатичные славяне обступили ладью, ожидая решения в пользу выбора угодной их богам смерти. Однако поиск гадюки мог бы отсрочить ритуал, продлить жизнь Деницы и вызвать недовольство варягов. У драккара собрались и люди Свенельда, готовые расправиться с необузданными рабами, возомнившие своих богов равными Одину и Фригг. Эти людишки в лохмотьях не стоили перышка ворона, а уже осмеливались что-то требовать!
Князь Игорь понимал, что от него требовался быстрый ответ, в котором нельзя было ошибиться. Этот ответ должен был вобрать в себя всю мощь нового порядка, который строился здесь и сейчас единственным наследником конунга Рюрика, что был по знатности намного выше, нежели убиенный змеей регент.
– Вижу, ты хитрец, Деница, и любое свое пророчество, даже несбывшееся, оборачиваешь в свою пользу. А теперь придумал, как бросить своего благодетеля, моего дядю и наставника, одного на пути в Вальгаллу. К тому же гадюка не жалит гадюку. Убейте его и жгите драккар!
Фанатики не дали берсерку выполнить приказ нового князя, поправшего их богов с первого же дня правления. Они оттащили Деницу, но варяги уже обнажили мечи. Игорь дал знак, и бунтарей перебили. Деница заливался слезами, исторгая проклятия в адрес Игоря и предрекая ему скорую смерть:
– Вижу, падешь от тех, кого истребляешь. Новые боги сильнее старых богов! Не зря Олег утвердил их на этой земле и поклонился их светочу! Падешь от несправедливости своей и рассеян будешь по частям! Куски твои разлетятся по полю, и звери лесные сожрут их, и не будут погребены твои останки в земле, и придет конец всем богам, на которых ты уповаешь! Нет больше Одина! Он не защитил своего слугу! Нет Одина! Отмщен буду Перуном-громовержцем, с его именем на устах погибаю!
Берсерк дотянулся до бороды волхва, дождавшись, когда он умолкнет. Новое пророчество никого не удивило, все ходили под смертью. В мирное время славяне из друзей могли превратиться в разбойников, не давая наслаждаться властью привилегированной варяжской верхушке. Консолидировать племена нужно было лишь перед крупными походами. В остальное время необязательно было делать вид, что их боги так уж могущественны. Деницу сразили ловким движением топора. Ему раскроили череп в отместку за гнилой язык. А ведь мог бы умереть красиво – с аккуратно перерезанным горлом. Тело волхва бросили к волу и жеребцу, присыпали его же рунами и подожгли хворост и поленья у подножия драккара.
Огонь разгорался медленно и дымно, поглощая мертвых обитателей последнего пристанища легендарного регента и знатного воина. Зажженную ладью спустили на воду по бревнам волоком, и кто-то вдруг увидел ту самую гадюку, да не одну, а несколько. Змеи выползали из драккара вместе с крысами. А одна высунула на мгновение свою голову из конского черепа на форштевне и одним броском шмыгнула с корабельного носа прямо в воду. Надо же! Волхв ведь был прав…
Зрелище горящего судна отвлекало от мрачных мыслей. Скоро все было кончено и судно затонуло в реке. С высоких сосен за тем наблюдали Домаслав и его подручные. Они взирали на тризну киевлян не без удовольствия. Ведь их смелая ночная вылазка привела к поразительному результату.
Подброшенные на флагманский драккар ядовитые змеи, выловленные из водоемов и болот, пойманные в лесах и заточенные на время в клетку,
