И по-дружески хлопал меня по плечу,Что не то я кричу, не туда руль кручу.«И зачем тебе этот говенный Союз(Союз писателей),Ты на сцене козырный (ухмылочка!) туз!»Штабеля моих книг, штабеля!Я почти что Толстой, я почти что Золя!Снисходил до меня даже мэтр Евтух:«Твоя рифма хромает и так режет слух!»Я-то знаю, он фигу в кармане держал,Я его бы послал, если был бы нахал.Заграницу свалил от завидок Евтух,Там, ох, светоч ты наш, он потух и протух.И глаза их мертвы, безобразен оскал…Может, Боженька их за меня наказал?Им никчемность влачить до скончания дней.Я ж прощаю, Евтух!Я ж прощаю, Андрей!Штабеля моих книг, штабеля!Где ж вы раньше-то были, ценители, бля?Когда я рядом с вами изгоем страдал,Почему мне при жизни никто не воздал?За тот голый мой нерв, на котором кричал?Видно, черти вокруг меня правили бал…На том свете не свет, холодина и тьма.На растопку сгодятся мне ваши тома.У живого, меня, ни строки и ни строфНе издал тов. Петров,Также Сидоров тов.Жаль, при жизни я вас по-мужски не послал!После смерти ни строчки ведь я не писал.
–
Чтил я Фауста и Дориана Грея заодно,Но! Душа при мне, я пью бессмертия вино!Ну, а «друзья», как видно, расстаралисьИ с потрохами дьяволу продались.
