Странное дело, но эта злобная тирада прошла мимо. Запах пыльных камней и благовоний, которым пропиталась одежда, успокаивал даже лучше, чем крепкая настойка… «Солнце внешнее да станет солнцем внутренним», пронесся в голове кусок недавних гимнов «если закат затмил рассвет, после рассветёт снова».
Правда ведь, рассветёт?
Все номера до своего я просидела в гримёрке, глядя на небольшой солнечный диск в углу и следя за дыханием. Гнать мысли — прочь, прочь, прочь, так, чтобы в голове оставалась только блаженная пустота. Пустота, в которой тонет всё — злость, волнение, неуверенность. И память. Особенно — память. Потому что оглядываться, двигаясь по гребню зыбучих песков, нельзя. Погибнешь.
Отточенная на репетициях, иллюзия монторпа вышла превосходно. Правда, монстр оказался немного красивее, чем на самом деле, но вряд ли кто — то из зрителей мог понять разницу. Наваждение вышло настолько полным, что, когда «укротитель» ранил тварь, и зловонная жижа растеклась по арене, кому-то в зале стало дурно.
— Рассчитывай силы, тебе ещё самой выступать! — зашипел Халнер.
— Нет, всё правильно! Ещё давай! Отлично! — влез Дарн.
— Да ***** вас всех! Хватит под руку говорить!
Я отпихнула обоих советчиков, стол с кристаллами зашатался. Иллюзия едва заметно мигнула. Начальники замерли. В каморке над ареной наступила тишина. Но народ в зале ничего не заметил: распиханные по шапито вспомогательные камни и возведённая вокруг арены клетка хорошо усиливали мыслеобраз. Однако сердце колотилось просто немилосердно, голова гудела, как после обстоятельной пьянки с очень плохим вином. О боги, и правда не стоило сейчас так выкладываться. Ладно, время на передых ещё есть, а там уж разберёмся.
Шаткая лесенка, узкий коридор между полотняных стен. Гримёрка, травяной чай от Эвелин, подбадривающие тычки от Маро. Милая ругань Хелии, которая зашнуровывает мне платье, глупые наставления Дарна, который выдул почти весь успокоительный чай, пристальный взгляд Халнера, который крутит в руках пару запасных кристаллов.
Да что же это такое? Зачем они все тут?! И без них так тесно, тесно, тесно!..
Меня накрыло.
Кажется, я попыталась свернуть пространство и сбежать, и чуть не покалечилась об Орры.
Кажется, меня долго уговаривали, просили, угрожали, и дело снова едва не дошло до Орр.
Кажется, кто-то едва ли не силком выпихнул меня на арену и объявил номер, стоя рядом.
Кажется, я показала даже больше, чем надо, так что публика раз за разом просила бис.
Кажется, когда я наконец-то отставила «магический жезл», что полагался по роли, и рухнула на тюки за кулисами, выпила бутылку вина в несколько глотков.
Кажется, Дарн чуть ли не плясал от радости.
Кажется, до меня не сразу дошло, что всё получилось.
Кажется, я выпила не одну бутылку.
Кажется, я пыталась сбежать ото всех, чтобы привести в порядок мысли.
Кажется, там тоже кто-то был.
Кажется, он был невероятно привлекателен, и я вдруг поняла, что, впервые за долгие годы, хочу не просто поразвлечься, а чтобы мною кто-то
Кажется, весь мир превратился в дрожащее марево миража над раскалённой пустыней, когда любой глоток для обезвоженного странника — лекарство и яд одновременно.
Кажется, я очень давно так не набиралась.
А потом мне стало холодно. С одного бока. Повертелась. Холод укусил с другого. Тфу. Шея затекла. Нос зачесался. Веки слиплись. Ох, ой, голову бы повернуть…
По телу разливалась терпкая истома прошедшей ночи. Мммм… весьма, весьма… Но всё-таки кабаки это зло. Не помню ничего почти. Или опять бал? Задолбали уже эти приёмы… Боги! Князю же на доклад! Как теперь объясняться?! Да где ж одеяло-то!
— Кети, ты меня сейчас с кровати скинешь.
Я резко открыла глаза.
Это не Сетер. Отца давно нет. Я тоже в другом мире, только не в лучшем, как он. В этом мире всё то же самое, только защитные амулеты другие и произношение слишком…
О нет. О боги. Не может быть. Не может быть. Только не это. Нет.
Я отстранилась от чьего-то теплого тела, и подняла взгляд.
— Доброе утро, — улыбнулся Халнер, — ну как самочувствие?
