пошла. И в зале седьмой и третий оказались сбиты с оси. Может, поэтому иллюзии барахлили… Я поправил, теперь должно быть легче. Только поворот на пять-двенадцать не забывай, как вчера. Самой же проще будет.
— Да? А, ну да. Спасибо…
Делать иллюзию на этот раз, и правда, стало легче. Однако эта лёгкость обернулась неожиданной стороной. Если последние дни казалось, что наваждение пытается вырваться из-под контроля, то сейчас его действия опережали мои мысли. А потом сотканный из света и направленных фантазий, монторп сделал несколько движений в зал. Резкий прыжок, замах лапой, рык…
В рёбра словно вбили копьё. В глазах потемнело. Я изо всех сил вцепилась в камни. Только бы удержать иллюзию, только бы не…
Немыслимо — наблюдать за собой сверху. Видеть одновременно и своими глазами, и чьими-то ещё. Парить, пожирая пульсирующий поток страха. Слышать крики зрителей и шепот теней, наполнивших воздух. Чувствовать Халнера, что склонился ко мне в тесном закутке над ареной.
— Кети, ну Кети же… Дай! Дай быстро сюда!
Кристаллы выскользнули из пальцев. Поблекнувший монторп вновь обрёл «плоть», взревев от боли. Потом «укротитель» хорошенько покоцал монстра и загнал его в клеть, как полагалось по сценарию. С последним аккордом музыки Халнер подхватил меня на руки и свернул пространство. Боль прошла.
— Сиди, не двигайся, — строго сказал он, опуская меня на какие-то тюки, — Отто, ты как? Да, видел, франтоватый пацан в третьем ряду. Курт, ну-ка покажи, чем… ах ты, ****!
Остаток фразы прозвучал на Простом языке и в весьма крепких выражениях. Что там такое, интересно?
— Так, куд-да встала? А ну сидеть, сказал!
— Бпфффрр-ртттбрррр-пфффя! Прррффя!
Горло село. Ладно. Потом всё ему выскажу.
Я прислонилась затылком к матерчатой стене. Ломота во всём теле усилилась. Пока Халнер отгонял любопытствующих, осматривал Отто, что-то говорил лекаркам, вокруг него плясала тень, похожая на птицеящера. Огромного, черно-серебряного, в броне с гербом: в солнечном круге летит ящер и плывёт по воде меч. А вот и ещё одна тень, с той же эмблемой. Вот только не черная, а… Ой!
— Странный способ отлынивать, — сухо сказал Дарн, загораживая обзор и глядя на меня сверху вниз, — в Отто какой-то придурок болт засветил, а ты чего расселась?
— Ннрр-йййнрррто-усст…
— Чего-чего бормочешь? Никаких отговорок! Твой номер по расписанию!
Я лишь посмотрела в зелёные глаза с белыми горизонтальными зрачками. Дарн схватил меня за грудки и рывком поднял на ноги.
— Всё! Хватит симулировать! А ну быстро переодеваться!
— Пффф… ррррр!
Я попробовала сопротивляться. Тело слушалось плохо. Сознание снова разделилось. Перед глазами промелькнуло закулисье, будто часть меня засела под потолком. Я одновременно видела искаженное злобой лицо Дарна, как Отто накладывают повязки, Курт судорожно что-то пишет, директор встряхивает меня как тряпичную куклу, Халнер оборачивается к нам…
— А ну прекратить! Прекратить, сказал!
Не удержавшись на ногах, я рухнула обратно на тюки. Дарн отлетел на несколько шагов, едва не потеряв равновесие.
— Ты что, спятил?! — он отступил ещё, обалдело глядя на брата.
— Это ты спятил! Она никуда не пойдёт! Это Чёрный дротик, она серьёзно ранена!
— Что?! Серьёзно? Что серьёзно-то? — Дарн пришёл в себя и шагнул вперёд, сжимая кулаки, — у нас семья лорда на представлении, и вот ЭТО серьёзно! Дротик в Отто воткнулся, а не в Кет! Кет дышит? Дышит. Разговаривает? Разговаривает. Руки двигаются? Да! И всё! Последнее представление перед праздниками! Лечи её потом чем хочешь, хоть в Цитадели, хоть в посте-ааа!
Договорить он не успел: смачная затрещина чуть не сбила его с ног. Халнер шагнул вперёд. Каблуки директорских ботинок защелкали по полу.
— Даже. Не. Вздумай. Её. Трогать. Ясно?
На каждом слове рубашка на груди Дарна жалобно трещала. Нелепые застёжки сценического костюма жалобно звякали, как готовая лопнуть струна.
Наступила тишина, будто в воздухе выжгли абсолютно все звуки. Ни вздоха, ни движения. Лишь черно-серебристый птицеящер в углу разминал крылья.
Ещё пара секунд. Кто-то что-то уронил. Халнер вздрогнул, моргнул, и медленно отпустил Дарна.
— Точно свихнулся… — пробормотал тот и попятился, поправляя камзол.
— Успокойся ты уже! Я сам этот номер сделаю! Всё!
Пара мгновений тишины, и:
— Так, а вы чего пялитесь? Работы нет?
