сделанная, по-видимому, из затылочной части черепа. При этом взлетающие кверху пузырьки газа пахли вовсе не шампанским. От красной жидкости несло тошнотворным приторным запахом, словно то была вспененная кровь.
— Ну что? — провозгласил лысый. — Первый тост я предлагаю за духовность, так сказать, за величие духа в бренном, искушаемом страстями, теле.
Слегка соприкоснувшись костяными пиалами, все дружно затем отправили содержимое их в рот. Как только кровавая "эдемная" жидкость коснулась языка о. Егория, глаза его вдруг широко раскрылись, с них будто спала пелена, и в окружающей обстановке он увидел то, чего никогда не видел.
Тонкие берёзы на поляне вдруг ожили и стали похожими на худеньких девушек: на белых стволах отчётливо проступили девичьи груди с чёрными пятнами сосков. Бесстыдно раздвигая ноги и показывая срам, они потянулись к нему похожими на руки ветвями. Дьякон стыдливо отвернул голову к стоявшему напротив дубу, но из нижнего огромного дупла неожиданно выглянул точно такой же обнажённый бюст, а из небольшого верхнего дупла высунулся и непристойно задвигался язык, сладострастно призывая к себе.
— Закусывайте! Скорей закусывайте! — услышал он голос Гога.
Сивый протягивал ему открытый чёрный судок, в котором лежали похожие на просфорки, слегка прожаренные, с кровью, круглые тефтельки. Дьякон схватил одну из них и мигом сунул её себе в рот. На вкус тефтелька была
Тонко балансируя на нижних остроугольных лучах-ножках, они сновали между мужчин, стоявших, как истуканы, и чем-то напоминали уже виденные дьяконом идолы Перуна, у которых голова, туловище, руки и ноги, вытесанные из бревна, представляли собой единое фаллическое целое.
Каждая женщина-звезда одной ручкой-лучом прикрывала свою бездну между ног, а другой — свою звёздную грудь, но, то и дело, все они одновременно распахивали и меняли местами руки, выставляя тем самым себя на полный обзор. Любуясь ими, мужчины-истуканы в сей момент тотчас оживали, склоняя фаллические торсы то к одной из них, то к другой.
Присмотревшись, дьякон заметил, что в каждой женщине сидел бес: в каждую звезду с противоположной стороны были вписаны два рога, два уха и борода козла.
Неожиданно шесть ходячих звёзд отделились от толпы и обступили дьякона. У одной из них было лицо старой слепой ведьмы, у другой — лицо молодой ведьмы Повитрули, у третьей — знакомое лицо Навки, у двух ведьмочек помоложе были лица Майи и Живы. Ещё одна звезда была ему незнакома. Схватив друг друга за руки и обнажив перед ним свои прелести, они повели вокруг него хоровод.
Постепенно сжимая круг, они вплотную приблизились к дьякону. Их руки-лучи уже потянулись к нему, чтобы сорвать с него плащ и больничную пижаму. В последний момент о. Егорий суматошно перекрестился и вдруг почувствовал в своём теле необычайную лёгкость, словно освободившись благодаря крёстному знамению от бремени терзавших его страстей.
Взмахнув руками, он, как пушинка, оторвался от земли и воспарил над ведьмами. Поднявшись выше, он обнаружил, что весь покрылся белыми перьями, а руки его приняли вид птичьих крыльев. Длинные ноги его скукожились до размеров голубиных лапок, а сам он превратился в огромного белого голубя.
Взмыв над поляной, он оглядел её в бреющем полёте. Одни люди застыли в немом недоумении, другие вскинули руки ладонями вверх и восторженно закричали на разных языках, которых прежде не знали: "Смотрите! Смотрите! Duch swiety! Spiritus sancti! Holy spirit! Heilige Geist!"
Словно в подтверждение этих слов они ощутили на ладонях своих прохладное дуновение ветерка, а над головами их дьякон увидел необычное свечение, похожее на фосфоресцирующие язычки пламени. Тонкие огненные струйки, исходящие из их темечек, потянулись к нему со всех сторон.
О. Егорий тряхнул головой: минутное помешательство от действия божественного шампанского закончилось, и он вернулся в действительность.
— А спорим, что он трижды отречётся от бога, прежде чем мы допьём эту бутылку, — донеслись до него слова Гога.
— Спорим, — согласился с ним Магог. — Мне почему-то кажется, что от своего бога он не откажется.
Они сцепили руки и попросили пришедшего в себя дьякона разбить их в качестве свидетеля.
— А вот скажите мне, отец дьякон, — приступил лысый дидько к нейролингвистической обработке священнослужителя, — люди, которые сейчас ходят в церковь, верят ли они в бога?
— Конечно, верят, раз приходят.
— А сами-то вы верите?
— Что за вопрос? Конечно, верю.
— То есть вы полагаете, что бог на свете есть.
— Не только полагаю, но и убеждён.
— Но если вы так убеждены, то ответьте, как могло такое случиться сто лет тому назад, что верующие в бога люди, как по щелчку, в одночасье вдруг стали безбожниками? Почему это они вдруг стали взрывать церкви, убивать священников, и уничтожать всю поповскую инфраструктуру? И за несколько лет вся страна Советов стала атеистической, все верующие люди вдруг массово стали коммунистами, в церквях разместили склады и музеи атеистической пропаганды, а кресты и колокола сдали в металлолом. И всего лишь через одно поколение уже никто о боге и не вспоминал. Все от мала до велика
