ему нос и не давали дышать. Он покрутил носом.
— Я же ничего не вижу!
— А тебе и не надо ничего видеть, — сказала она, — ты, главное, иди. И постарайся при этом меня не уронить.
Димон-А сделал первый неуверенный шаг.
— Вот так. Смелее, смелее, — подбодрила его старуха.
— Я ничего не вижу, — повторил он. — Куда мне идти?
— Доверься себе. А интуиция выведет тебя туда, куда надо.
Ощутив под ногами твёрдое покрытие, Димон-А более уверенно пошёл по дороге. Слепая ведьма, сидя спиной к движению, могла лишь догадываться, что ждало их впереди. Правда, какимто образом она чувствовала, что парня сворачивает не туда, и тут же корректировала путь:
— Правее!
Димон-А тем не менее ещё сильнее заворачивал влево. Слепая ведьма сообразила, что правая и левая сторона у них кардинально отличаются друг от друга, и тут же поправила себя:
— Ой, нет левее! Левее, я сказала! Вот так!
Вскоре Димон-А нашёл нужный ритм движения и каким-то непостижимым образом без всяких подсказок с её стороны зашагал по дороге, никуда не сворачивая.
— Быстрее, быстрее, — начала подгонять его ведьма, ударяя каблуками по его заднице и нахлёстывая посохом.
Вскоре он понёсся уже во всю прыть, подпрыгивая на ухабах.
Пот катился с него градом, а сердце выскакивало из груди.
— Я не могу больше, — взмолился он.
— Не останавливайся. Вперёд! — всё сильнее сдавила она его шею своими бёдрами.
Димону-А показалось, что шею его сдавливали вовсе не бёдра, а две толстые змеи, исходящие вместо ног из её тела.
— У меня нет больше сил. Я сейчас упаду!
— Не упадёшь. Ты будешь бежать до тех пор, пока я сама тебя не остановлю.
Изнемогая от усталости, он поневоле замедлил свой бег, кляня её на чём свет стоит.
— Слезь с меня. Слезь. Я не могу… больше…
Через пару шагов ноги его подкосились, и он в изнеможении опустился на колени. Старуха по инерции опрокинулась на спину и, увлекая его на себя, ничуть ослабила своей хватки, крепко удерживая руками его затылок и плотно обвивая его шею бёдрами.
— Пусти! Пусти, я сказал! — попытался вырваться он из её объятий.
Неожиданно слепая ведьма отпустила его. Оторвав голову от её подола, Димон-А с недоумением посмотрел на неё.
— Дурачок, — улыбнулась она ему.
Но улыбка её, помимо воли, неожиданно обернулась зловещей усмешкой, которая в свою очередь превратилась в жуткий оскал. В следующую секунду кожа на щеках её мгновенно съёжилась, обнажив страшные язвы, нос исчез, глаза провалились, а голова её обратилась в высохший белый череп с пустыми глазницами. Костяными пальцами она схватила его за руку.
Весь это кошмар длился несколько мгновений, после чего череп её и костяная рука вновь обрели прежний вид, покрывшись плотью.
— Кто ты? — в ужасе отстранился он, встав на колени.
— Странно, — удивилась слепая ведьма, — обычно после
Улыбнувшись, она вновь потянула к нему руку.
— Подними меня.
Неожиданно в нагрудном кармашке её чёрного платья с белым воротником закуковала кукушка. Поспешно вытащив из кармашка старенькую "нокию", она приложила её к уху.
"Мама!" — звонила Навка, — "Хаски нашли!" — Какая радость!
"Зря радуешься! Его нашли с проломленным черепом." — Какой ужас!
"Причём тем самым топором, который стащили с капища. Подозревают, что это сделал поп, который и меня пытался сжечь."
Оглядевшись, Димон-А понял, что прошёл уже весь прямой отрезок дороги, оставив далеко позади себя сгоревшую пожарную часть, и сейчас находился как раз в самом начале Змеиного спуска. Воспользовавшись заминкой, он внезапно вскочил на ноги и с быстротой зайца, которого вспугнула гончая, кинулся прочь отсюда вниз по склону.
— Стой, ты куда? — крикнула ему слепая ведьма. — Навка, я тебе потом перезвоню, — добавила она в трубку и тут же бросилась за ним в погоню.
