– А то никто не в курсе. И служанок граф заваливает, и содержанка у него есть, – гнула свое толстуха.
Майло пристукнул кулаком по столу.
– Ты, Вита, думай, чего говоришь! Господин граф – человек благородный…
– А морковку посеять не отказывается, – хохотнула женщина. – Но да. Он щедрый, неглупый, красивый, от баб отбоя нет. Жаль, жене это не по нраву. Она-то считала, что, если мужа ей купили, он ее на руках понесет, а тут же ж… И все не так, и все не в лад.
Мне стало жалко графиню.
Первую любовь поломали, муж другую любит, женился из-за денег, ни одной бабы мимо не пропускает, и как тут быть? Вот и начинаются крики, скандалы, истерики, да… и самоубийство тоже.
– А раньше с ней такое бывало?
– Э-эх, – повариха пожала плечами, – да чего тут не было. Вазы летали, из окна она прыгала, а скандалили, почитай, кажный день, уж и привычно стало. Наоборот, день без крика – что фасоль без перцу.
– Но вены она раньше не резала?
– Н-нет…
– Странно. Как-то… Для дуры слишком сложно, а для умной – слишком глупо это сделано.
– То есть? – насторожился камердинер.
– А вот так. Чтобы истечь кровью, вены лучше резать не поперек, а вдоль. Да и свернулась бы кровь, запеклась. Шуму много, дела мало. Но что-то она приняла такое… кроверазжижающее.
– То есть?
– Истекла бы кровью как миленькая. Уж ребенок бы точно погиб.
– Сейчас не погибнет?
– Сейчас выживет, – успокоила я камердинера. – Только дальше она и что поинтереснее выкинуть может.
– Думаете, посоветовали ей?
Повариха оказалась более смышленой.
– Или посоветовали, или подлили. С чего она сегодня-то завелась? С ребенка?
– Э, нет. Господа сегодня визиты наносили, вот госпожа графиня и столкнулась…
Майло мялся, жался и отводил глаза в сторону, но суть дела изложил точно. На рауте оказался возлюбленный госпожи графини. Довольный, счастливый… объявляющий о своей помолвке. Как понял Майло, госпожа графиня пыталась поговорить с ним наедине, что-то спросить, а услышала, что ему это неинтересно. Айвас нашел свое счастье, а продажным девкам место в тавернах, так-то. И графиню понесло.
Мне опять стало ее жалко. И все же это не повод убивать себя или своего ребенка. Лучше бы жениха прибила, туда ему и дорога.
Майло покачал головой.
– Не сможет она. Слишком слабая.
Я подумала и кивнула. Да, самоубийство для тех, кто слаб и немощен. Сильный человек встречает опасность лицом к лицу, слабый бежит от нее. А можно ли сбежать дальше, чем в смерть?
Нельзя.
– Так-то граф у нас хороший, – завел свое Майло, – но срывается. А кто б не сорвался?
– Любой бы сорвался. Он сказал про клятву?
– Какую?
– Господин граф просил меня и вас завтра сходить в храм. Я поклянусь, что никому ничего не расскажу, – пояснила я, отправляя в рот новую ложку фасоли. Горбушка свежего хлеба лежала рядом, и я по-простонародному принялась макать ее в подливку, отгрызая пропитавшиеся кусочки. Некрасиво? Да мою мать удар бы хватил при виде таких манер!
Зато
– Это надо.
– Среди говорящих существ дольше живут те, которые говорят меньше, – ввернула я.
Эту поговорку я тоже подцепила от бабушки. Майло уставился на меня, потом переварил и хмыкнул.
– Вот уж в точку. Тайну блюсти надобно. А покамест… Вот, госпожа Ветана.
На столешницу лег небольшой мешочек с деньгами. Я сгребла его и сунула в карман.
– Спасибо.
– Да вы взгляните, вдруг обидел?
– Я и так верю, – я смотрела спокойно. Не похож был Майло Варн на скопидома. Хороший слуга, из хорошего дома. Не болтун, не сплетник, но почему
