– И все?
– Так вы ж сами, госпожа Ветана…
Я сама. Ну да, дала я кухарке рецепты для беременных, есть такое. Это у крестьянок по-другому, они и беременеют раз в два года, кабы не раз в год, и рожают часто, и выживает у них каждый третий, а иногда и каждый пятый. Да, бывает.
Но там тяжелый труд от зари до зари, мало денег, работать должны все. А аристократы могут позволить себе заботиться и о своем здоровье, и о здоровье ребенка. Вот и пусть.
Правильное питание – одно из основных условий развития здорового ребенка. И хороших родов тоже. А то бывает иногда… Видела я и такое у аристократок. Деньги ведь есть, вот они и лопают что хотят, когда в тягости. И что хотят, и сколько хотят, а потом по трое суток разродиться не могут, потому как мамаша неповоротливая, а деточка раскормлена до жутких размеров.
Не стоит до такого доводить.
Графиня, кстати, не высказывала недовольства рецептами. У нее были другие поводы.
– А в супчике что плавало?
– Курица. Картошка, моркошка, лучок, чуток зелени Лита положила. Я пробовал – вкусно.
– А больше никто не заболел?
– Нет.
И как это понимать? Специально отравилась? Тогда – чем, как и кто принес яд?
Ничего не понимаю, но на месте разберусь.
«На месте» было весело и интересно. Служанки бегали с грязными мисками и тряпками, несколько человек метались вокруг графини, а ту совершенно неаристократично рвало над очередной посудиной.
Когда я вошла, на меня даже взгляда не бросили. Пришлось оглядеться – и по-быстрому выставить всех лишних вон. Остались я, графиня и две служанки. Дождавшись конца спазмов, я присела рядом с женщиной, положила ей руки на виски, вгляделась в глаза.
Зрачки расширены. Тело содрогается от спазмов, это плохо. Если спазмы пойдут ниже, она может попросту скинуть ребенка, а на четвертом месяце это опасно. Не факт, что жива останется.
– Что ты пила?
– Да пошла ты…
И чего еще я могла ожидать?
Графиню начали опять сотрясать сухие спазмы, и я невольно – я не хотела, но так получилось! – выпустила дар из-под контроля.
И тут же вскочила.
– Срочно! Молока сюда! Промыть ей желудок! Воды! В молоко вбить сырые яйца!
Дыхание женщины отдавало чесноком. Мышьяк? Но как?! Откуда?! А почему она не заметила? Или нарочно?! Как повезло, что она пила молоко!!! Яд и связало большей частью. То, что попало, видимо, не успело изуродовать ни мать, ни ребенка.
Служанки заметались вспугнутыми ланями, а я схватила графиню за руки.
– Смотри на меня! Ну!
Глаза в глаза было проще. Пока я связываю ее взглядом, она не заметит другого. Как по моим пальцам почти незаметные в ярком свете множества ламп стекают и впитываются в ее кожу крохотные золотистые искорки.
При отравлении мышьяком возможны судороги. Я не знаю, какая доза яда попала в кровь, не знаю пока, какие будут последствия – сейчас мне это расскажет дар, – но мне жалко ее ребенка.
Детеныш ведь не виноват, что сделать его у мамы с папой ума хватило, а осознать свою ответственность – нет. Так что я нейтрализую судороги, а потом посмотрим, что делать дальше.
Яд, Темного крабом, яд! Где ж ты взяла его и зачем?!
Спустя шесть часов я выползла из спальни графини вымотанная, как будто кирпичи возила. Майло Варн ждал меня под дверью, и глаза у него были темные и встревоженные.
– Как она?
– Жить будет.
– А…
– Ребенок тоже жить будет. Господин граф дома?
– Да.
