Поставила на деревянный столик пузатый тонкостенный бокал охлажденного белого вина. Выдохнула расслаблено, подставляя лицо теплым лучам заходящего солнца.
А уже потом принялась смотреть…
Сперва – на золотистую ленту грунтовой дороги, убегающей за дальние холмы. Прислушивалась – не донесется ли размеренное урчание мотора хищной, приземистой черной «Ауди», новой машины Степана. Ранним утром он отправился в Эн..ск вместе с группой оборотней и двумя колдунами, чтобы сменить один из патрулей. Затем собирался встретить гостей, приезжавших в город на вечернем питерском поезде.
Я же привычно осталась в деревне, где мне всегда было чем заняться. Присматривала за ранеными, хлопотала по хозяйству. Ждала его возвращения.
Почти дождалась. Оборотень должен был появиться с минуты на минуту – звонил мне, когда выехал из города, затем прислал сообщение, что уже неподалеку. Но грунтовая дорога, по которой лишь изредка проезжали машины и два раза в день рейсовый автобус «Эн..ск – Большие Орлы», все еще пустовала.
Вдоволь на нее насмотревшись, уставилась на темные контуры соснового леса, начинающегося сразу же за обширными землями Степана. Этим утром неугомонные оборотни приволокли оттуда целых три корзины лисичек, вызвав небывалый ажиотаж среди обитателей Большого Дома, возжелавших на ужин жареных грибов с картошкой.
Меня же куда больше еды волновало кое-что другое. Лисички в этом году пошли слишком рано, как и начавшееся еще весной лето. В мире все стало с ног на голову, и я знала тому причину.
Перевела взгляд на поблескивающую между двух холмов гладь озерца, которое местные звали Сапожком. Мохнатые братья уже успели открыть в нем купальный сезон. Звали и меня, но я, смеясь, отнекивалась. Говорила, что ни одна уважающая себя ведьма не полезет купаться в середине мая. В прибалтийском-то климате! А вот Линда, дочка Стаса, озорная двенадцатилетняя девчонка, пусть купается сколько хочет. Жара ведь на улице!..
К тому же Степан обещал увезти меня туда, где всегда тепло. После того, как все образуется.
Закрыв глаза, пригубила бокал. Вино пахло жарким, беззаботным летом, сладкими ягодами и душистым лугом. И я в который раз пообещала себе, что мы обязательно уедем, когда все закончится. Только вот думать об этом еще рано, потому что…
Можно сказать, еще ничего и не начиналось.
Но мы старательно к этому готовились. Уже подыскали место, где, по моему замыслу, и произойдет финальная битва между добром и злом – вернее, между узурпатором из Восточного Ковена и теми, кто не собирался ему подчиниться. Для этих целей оборотни нашли большую лощину, пологие склоны которой заросли густым, дремучим лесом. Наши волки оббегали его вдоль и поперек, изучили каждую тропинку и каждый овраг, придумав, где именно они устроят засаду.
К лощине вела порядком разбитая грунтовая дорога, по обе стороны которой стояли заброшенные, с выбитыми стеклами хутора. В полуразрушенных, оставленных хозяевами еще полвека назад домах мы планировали разместить наши запасные силы. Замаскировать колдунов, наказав им выжидать до тех пор, когда враг решит, что перевес на его стороне. Ослабит защиту, чтобы перейти в атаку. И вот тогда придет их время.
К тому же рядом с лощиной я обнаружила то, что искала – старинное, заброшенное кладбище. Вернее, прекрасное, мощное кладбище с зашкаливающей темной энергетикой!.. Провела несколько ритуалов промеж сизых, поросших мхом надгробных плит, настраиваясь на связь с миром мертвых, который, после Высших Посвящений, чувствовала почти так же хорошо, как и мир живых. Я собиралась черпать из него дополнительные силы во время битвы.
Если, конечно, она состоится именно в этом месте, в чем Степан серьезно сомневался. Говорил, что Мстислав не настолько глуп и не даст заманить себя в ловушку.
«Они обязательно придут! – возражала я Степану, частенько наблюдавшему за моими ритуалами на кладбище. Ни понять, ни почувствовать он ничего не мог – ведь оборотни не обладают магическим даром! – разве что мороз по коже и неотвратимое желание убраться отсюда подобру-поздорову. Но стоически сидел до конца. – Они обязательно придут, и мы заманим их в ловушку. Хотя бы потому, что я нанесла ему личное оскорбление. Такое, что Мстислав никогда мне не простит. Он не оставит меня безнаказанной! Сочтет, что я – опасная опухоль, которую нужно удалить как можно скорее. Поэтому он придет ее удалять. Сам, собственными руками».
К тому времени мы уже будем готовы.
А после, если выживем… Нет же, мы обязательно выживем и непременно уедем туда, где нас больше никто не будет убивать! Или же, наоборот, проведем все лето в деревне, в большом, двухэтажном доме, в котором, если бы не война, я была бы абсолютно счастлива. Здесь было все, чего мне так не хватало в городе – спокойствие, свежий воздух, вольный ветер, колышущий деревья на дальних холмах и блеск заходящего солнца на зеркальной глади Сапожка…
…Из задумчивости меня вырвали резкие, дребезжащие звуки, донесшиеся со стороны видневшейся на холме соседской фермы. Похоже, у Ингуса снова барахлил допотопный трактор. Значит, опять придет просить Степанов, а Пашка снова будет жаться, но все же даст, взамен вытребовав у него парного молока на всю нашу ораву.
