Я усмехнулась. Подозреваю, скоро Ингус и его пятнадцать рыжих пятнистых коровок, задумчиво жующих траву на склоне холма, будут работать исключительно на нас, потому что наша «орава» – те, кто собирался выступить против Мстислава, – с каждым днем росла, увеличивалась в числе… Тех, кто постоянно проживал на даче, было уже больше пятидесяти – не считая оборотней, оставшихся в Эн..ске! Этим вечером мы ожидали еще гостей – Степан уже встретил их на вокзале. Звонил мне, сказал, что к ужину прибудет еще около тридцати человек.
Так же, как и завтра, и послезавтра… С каждым днем нас становилось все больше и больше, но при этом я понимала, что нас все равно слишком мало!
Вздохнув, я перевела взгляд на заливной луг, на который уже опускался вечерний густой туман. Скоро – я знала! – будет казаться, что соседские коровы пасутся по колено в облаке. Странное дело, но они каким-то образом понимали в своих рогатых, вечно жующих головах, что не стоит пересекать длинную неглубокую канаву, за которой начиналась земля оборотней. За эти дни они ни разу не нарушили наши территориальные границы. Видимо, знали, что с оборотнями шутки плохи. Да и со мной тоже… Мне давно уже было не до шуток!
Сразу за канавой начиналось защитное поле, которое я накинула на наши земли. Силовой купол был практически невидим, но, если внимательно приглядеться, то можно было различить, как на подрагивающей от магического напряжения оболочке иногда поблескивают солнечные лучи. Купол защищал нас о нежелательного вторжения, позволяя входить и выходить только тем, кого я знала.
Вернее, тем, кому я разрешала.
Например, всем, кто проживал в двухэтажном Большом Доме – так прозвали дом Степана его обитатели. Выстроенный еще год назад, все это временя он пустовал: хозяин с верными оборотнями наведывался сюда разве что пару раз в неделю, а за его хозяйством присматривал неугомонный Ингус. Теперь же все десять комнат были заняты гостями, и даже в большой, светлой кухне с настоящей русской печью поставили несколько раскладушек. Впрочем, места в доме все равно не хватало, поэтому оборотни отдали его на откуп Ордену Древних. Сами же заняли два амбара, предпочтя свежий воздух чистым простыням Большого Дома. Но люди продолжали прибывать, и за амбарами разрастался палаточный городок, где до утра жгли костры и пели песни под гитару.
И это еще не все наше хозяйство!
Был еще птичий двор, по которому разгуливали пестрые куры, одуревшие от такого количества народа. Два сарая с сельскохозяйственной техникой, банька, которую топили чуть ли не круглосуточно, и пруд с золотыми рыбками, в котором деловито плавала дюжина белых недовольных уток, возмущенно гогоча на тех, кто, разбежавшись по узкому мостику, с воплями нырял в прохладную воду из жаркой парильни.
…Я вновь потянулась за бокалом. Несмотря на утреннюю давку в душ и длинные столы в яблоневом саду, которые накрывали с завидной регулярностью – три раза в день! – и на то, что управление всем этим… Большим Домом, кухней, палаточным городком, импровизированной больницей, что требовало всех моих талантов руководителя, впервые за долгие странным образом годы я была здесь счастлива. В глубине души меня не оставляла уверенность в том, что я все, все делаю правильно.
А ведь только лишь две недели назад я и не подозревала о вселенском заговоре! Не думала, что мы перейдем на осадное положение, которое началось ровно в день, когда мы упали с моста в неглубокие, но бурные воды речки Мисы.
От Степана я так и не услышала внятного рассказа о том, что было дальше. Оборотень мялся, тер бритую голову и смотрел на меня растерянно. «Прости, что не уберег!» – вот и весь его ответ! Зато, не особо вдаваясь в детали, мне рассказал Пашка, частенько составлявший компанию в вечерних посиделках на крыльце. Приходил, прислонял костыли к стене и устраивался в плетеном кресле по правую руку от меня. Хмурился на тех, кто успевал «пригреться» рядом с Большой Хозяйкой, как меня называли, и не успевал вовремя убраться с его пути.
Считал, что это его законное место. Ведь именно ему и Маркусу Степан доверил за мной присматривать еще в Эн… ске!
Вот и теперь грелся рядом со мной на уходящем солнышке и, наверное, мечтал, чтобы поскорее срослись переломанные ноги. Впрочем, дело шло к тому, что через день-два костыли ему уже не понадобятся, и Пашка будет участвовать в финальной битве наравне со всеми.
От него я узнала, что произошло на том берегу. О Маркусе – ему досталось не меньше Пашки, но оборотень уже встал на ноги, – который вылез на берег первым и первым же вступил в бой с Белыми, давая время Степану и Пашке вытащить из машины мое бессознательное тело. Тем временем к Белым присоединились трое колдунов. Попытались развоплотить Серых, но защиту на них я поставила добротную, так что с нахрапа и не удалось… Зато они отбросили оборотней магической волной в реку и уволокли меня. Погрузили в машину и увезли, оставив Белых разбираться. Только вот с ними разобрались уже Серые. Дрались, рвали на части, вынудили противника, в три раза превосходившего их числом, позорно сбежать еще до того, как прибыло подкрепление. Затем Степан взял мой след, ну а дальше…
Дальше я уже знала. Помнила все до мелочей.
…Закрыв глаза, сделала еще один глоток.
Память услужливо выдала ту самую комнату – скрипучие половицы, узорчатые ковры по стенам – зеленый лес и рогастые олени, – настольная лампа на хлипком деревянном столе и Пятый, склонившийся надо мной, связанной по рукам и ногам.
В его глазах я видела своего врага. Он собирался сломить меня, подчинить мою волю, но ему не удалось. У Костаса не хватило силенок, даже Мстислав не подсобил. Я блокировала его ментальный удар, и тут же нанесла ответный. Собрала все силы, зачерпнув их из еще не до конца
