— Я стану ее партнером. Именно это я и имела в виду.
— Но это не то, что ты произнесла.
— К чему ты ведешь?
— Я веду к тому, что ты не видишь себя у руля. Ты считаешь, что сестра справится с ролью руководителя лучше.
— Потому что я знаю, что она лучше меня, — наконец призналась девушка. — Нет ничего зазорного в том, чтобы признать это.
Да, иногда Сидни было не по себе от той мысли, что родители не готовы рассчитывать на нее, но так уж обстоят дела.
— Когда-то ты говорила мне о том, что хочешь заниматься графическим дизайном и искусством.
— Разве я такое говорила?
— В Париже. Вскоре после того, как мы поженились. Мы отправились на ужин в небольшое кафе на берегу Сены, и ты сказала, что всегда мечтала заниматься дизайном. Различные сайты, логотипы и реклама.
Теперь она все вспомнила: ночь, когда Сидни была навеселе от вина и любви к Малику. Всю свою жизнь, как ей тогда показалось, она ждала именно его! Своего идеального принца!
Девушка сильно нервничала в тот вечер, в надежде покорить и произвести впечатление на своего новоиспеченного мужа. Он ведь был не обычным мужчиной, ему посчастливилось обладать титулом. В его присутствии Сидни чувствовала себя незаметной и незначимой, хотя он никогда не говорил об этом. Всему виной был сам Малик, он излучал уверенность, власть и силу.
— Почему бы и нет?! В этом нет ничего зазорного.
— Графический дизайн — крайне выгодный бизнес, — поддел ее Малик. — Это желание твоего отца. Но чего в действительности хочешь ты, Сидни.
Ее сердце колотилось, будто вот-вот выпрыгнет из груди.
— Я правда не понимаю, что ты имеешь в виду…
Малик приблизился к ней, их лица разделяли несколько дюймов.
— Я был у тебя дома и видел твои картины. Я наблюдал за тобой в Лувре, в музее Же-де-Пом и в оранжерее. Ты любишь искусство и жаждешь творить, Сидни. Вот чем ты хочешь заниматься!
— Нет! — закричала она, отталкивая от себя Малика. — Ты ошибаешься!
— Серьезно?
Сейчас Сидни лишь смотрела на него, не отводя глаз. Он был прав, но признавать этого девушка не хотела. Это было так… странно.
Это занятие не принесет денег, светлого будущего с ним ждать не стоит. Картины, висевшие в ее квартире, были нарисованы давно и относились к ее прошлой жизни. Тогда она пыталась осознать, чем хочет заниматься. Они были частью ее самопознания, ее обучения. Но Сидни была никем, пустышкой. Зарабатывать живописью ей было не суждено.
Родители будут в ужасе от такой идеи, Алисия нахмурится и покачает головой: легкомысленная Сидни опять за старое, все грезит об искусстве. Какая же глупость! Не дочь, а позор семьи. Неблагодарная эгоистка!
Она прикрыла лицо руками и глубоко вздохнула. Главное, не плакать! Нет, только не это. Кто же расстраивается по такому поводу? Многие проводят все свое время на ненавистной работе, а все увлечения и хобби остаются в стороне.
Сидни никогда не занималась искусством всерьез. Она боялась, что, начав, уже не сможет остановиться и пойдет до конца, боялась, что это станет ее одержимостью.
Семья Рид нуждалась в ее помощи. Ее родители и сестра рассчитывали на нее.
Но если это правда, то почему она с такой легкостью бросила их, когда Малик сделал ей предложение и позвал за собой?
— Сидни. — Его голос был таким мягким, руки такими нежными, когда он прикоснулся к девушке.
— Это лишь фантазии, Малик. Я не могу себе это позволить, не могу заниматься тем, чего так страстно желаю. Я даже не знаю, с чего начать.
После ее слов Малик улыбнулся.
— А как насчет этого? Дюны ведь великолепны! — предложил он, указывая на все вокруг.
— Ты прав. — Сидни схватила его за руку. — Но я так давно не практиковалась. У меня не получится.
— У тебя все получится. Дерзай!
А в действительности сможет ли она воплотить в жизнь свои фантазии и желания?
— Я думаю, что нет.
В мире столько любителей, которые никогда не станут профессионалами, но ведь это не мешает им продолжать свое дело и наслаждаться своим хобби.
— Главное — не уходить с работы, — добавила она с улыбкой на лице.
— Неужели так сложно признать, что отказываться от удовольствий и вещей, которые ты так любишь, не стоит? Ты занимаешься тем, что от тебя
