— Ты не можешь быть уверен в этом. Как ты можешь обещать? — молила Сидни.
— Я видел такое не раз. Мы будем в порядке. Но на протяжении какого-то времени нам придется претерпеть некоторые неудобства.
Сидни верила и не верила. Мелкие песчинки оставляли царапины на капоте, а небо над ними все еще оставалось чистым. Но долго это не продлилось.
В течение пятнадцати минут видимость была нулевой, Сидни даже не могла разглядеть капот автомобиля. Нервное напряжение нарастало, девушку бросало в жар. Как только солнце спрячется за горизонт, станет прохладнее, температура опустится и жара спадет. Этот факт успокоил ее.
— Скажи мне, что еще плохого может произойти. Мне нужно знать, Малик.
— Мы можем оказаться погребенными заживо. Дюны близко, но все зависит от направления ветра. Нас может накрыть волной…
— И что тогда делать?
— Пытаться вылезти наружу.
— А как насчет кислорода?
— У нас есть несколько баллонов. Такие же, как используют альпинисты, — пояснил принц.
— Значит, мы сумеем спастись.
— Да.
Ее бил озноб. Буря по-прежнему бушевала. Сидни поднесла кулак ко рту и начала непроизвольно покусывать костяшки пальцев.
— Я позвонил ей, — сказал Малик, обращая ее внимание на себя. Он сидел в достаточно расслабленной позе, одна его рука лежала на руле, а голова покоилась на подголовнике.
Она не забыла, о чем они говорили до разбушевавшейся бури, но Сидни явно не думала, что он все же ответит на ее вопрос. А возможно, принц просто решил немного отвлечь девушку.
— Серьезно?
От выражения его лица ей стало не по себе. Оно все еще выражало страдание из-за случившегося с Димахой. Но Сидни ничего не могла бы сделать, чтобы облегчить его боль.
— Я позвонил. — Его пальцы вцепились в руль. — Я был так зол. Я просил ее перестать драматизировать, сказал, что абсолютно ничего нельзя изменить, ведь полюбить я ее все равно не смогу.
Сидни протянула руку к его руке, в надежде немного его успокоить.
— Мне так жаль. Я понимаю, что повторяю одно и то же вновь и вновь, но что еще я могу сделать или сказать.
— Вот и все. Я был не прав и лишь причинил Димахе боль. Прошло вот уже десять лет, а я по-прежнему чувствую свою вину и всегда буду…
Буря завывала пуще прежнего, заставляя ее вздрагивать каждый раз. Малик же был относительно спокоен.
— Я думаю, это нормально, — начала Сидни, повышая голос, чтобы перекричать завывания ветра. — Если бы ты не чувствовал вины, если бы не думал о ней, ты бы не был тем мужчиной, каким являешься сейчас.
— И какой же я, Сидни?
Что она может ответить? Признаться, что он мужчина, в которого она влюбилась? Разве это спасет или же исправит ситуацию? Едва ли.
— Хороший человек. Мужчина, который переживает, если обидел или причинил боль кому-то.
Малик протянул руку и коснулся ее щеки. Ее кожа покрылась мурашками от его прикосновения.
— Я причинил тебе боль.
Девушка опустила глаза и призналась:
— Да.
— Я этого не хотел.
— Рано или поздно это бы произошло, — сказала она.
Пальцы его застыли.
— С чего ты взяла?
Могла ли Сидни признаться ему? Ветер выл, их автомобиль покачивался от его порывов. Сидни подумала: а почему бы не признаться Малику во всем? Что она теряет? И вообще, они могут погибнуть в этой пустыне. Пора все ему рассказать!
— Я любила тебя, Малик, но ты ничего ко мне не чувствовал.
Малик снова коснулся ее лица, выражение его лица смягчилось. Таким Сидни его никогда не видела.
— Я заботился о тебе,
Сегодня они обязаны выжить! Не важно, обещал ли он ей или нет. Они обязаны!
Малик никогда не признавался в своих переживаниях и чувствах. И все же девушка ощущала некую пустоту внутри и печаль.
— Этого недостаточно, — призналась девушка.
