расшивы, лесопилки и прочего...
Дальше пошли уже собственные фантазии мальца. В одном устройстве я уверенно опознал "мальтийский крест", правда, сделанный довольно замысловато, большая часть остальных была мне тоже знакома, зато над парой штук пришлось поломать голову, прежде чем я понял, для чего они предназначены. Если бы я верил в переселение душ, то решил бы, что именно в этого пацана воплотилась мятежная душа Леонардо Да Винчи. Вот только в отличие от итальянского гения Эпохи Возрождения, этот уникум ничему и нигде не учился, кроме того, что подсмотрел вокруг себя. Как можно не заметить такой самородок у себя под боком? Он же каждый вечер вертелся рядом, даже когда я посоху учил азам арифметики и фортификации.
...
В Москву мы отправились только в субботу, погрузка ядер на расшиву заняла немало времени. Несмотря на то, что соль почти все оставили в Выксе, захватив лишь тысячу двести пудов, перегруз вышел приличный, почти что вдвое, впрочем, высота пушечных портов была сделана с запасом и даже с таким грузом осадка опасений не вызывала. Сесть на мель нам тоже не грозило: зарядили дожди, и уровень воды в Оке вырос как минимум на дюжину вершков. Места в трюме хватило -- чугунные ядра куда компактней той же соли. Так что единственный минус оказался в том, что скорость судна упала узла на полтора. Несмотря на то, что мы шли, максимально используя светлое время суток, до Коломны добрались только через двенадцать дней.
Всю дорогу я занимался математикой и геометрией с Ванькой и дюжиной других наиболее сообразительных мальцов, набранных из числа спасенных пленников. Кстати, когда я писал челобитную государю, в которой просил пристроить моих воспитанников в ученики иноземным математикам, выяснился любопытный факт: Иван оказался тезкой царя, то есть Васильевичем по отчеству. А вот с фамилией вышел казус. Как на самом деле зовут деда, я не знал, кличут Кожемякой и ладно. Но, оказалось, что и внучок о том не ведал: скрытный оказался дедок. Откуда он появился в Муроме, никто из местных не ведал, но в те времена он был при деньгах и легко сосватал одну из местных красавиц из семьи муромского посадского.
Некоторые предположения у меня были, уж больно говор у деда был характерный: вятский. Подозреваю что он из числа хлыновских разбойничков, что в свое время хорошо погуляли по Волге, наводя страх на проезжих купцов. Как бы то ни было, пришлось писать моего протеже в челобитную Иваном Васильевичем Кожемякиным. С остальными было проще. Не то что я надеялся, что такое именование проскочит через дотошных подьячих, не по чину, однако, но челобитную-то к делу присовокупят и для истории имя будущего гения, если что, сохранится полностью, а большего мне и не надобно.
В Москву прибыли в последний день сентября, к позднему вечеру. Наутро я наведался к Висковатому, который порадовал меня, сообщив, что Георг Бауэр уже прибыл в Москву, Джамбатисто Бенедетти дал согласие на переезд, и помог найти своего учителя Никколо Фонтана, по прозвищу Тарталья. В Москву они, правда, доберутся не ранее начала мая. С врачами обстояло куда как более скромно, пока что можно было рассчитывать только на прибытие Андрея Везалия, что, в общем-то, неудивительно. Остальные и так неплохо устроились, и только ему было некуда деваться из-за непрерывной травли развязанной приверженцами средневековой схоластической медицины. Хорошо, хоть его не придется долго ждать, прибудет вместе с остальными.
Кроме этих, довольно известных в мое время светил науки, подсылы Висковатого сговорили и несколько подающих надежды студентов из итальянских университетов. О большинстве из них я никогда ничего не слышал, разве что имя Пеллегрино Данти показалось мне смутно знакомым, но насколько я помнил, того картографа звали Игнатием[54]. Далее разговор плавно перешел на дела московские...
Подробно обсудить не вышло, главу Посольского приказа ждали дела в Кремле, да и мне пришлось отправиться с ним на пару. Остаток дня я потерял практически впустую: Иван Михайлович сдал меня с рук на руки дьяку, который с какой-то болезненной дотошностью начал согласовывать, что и в каком порядке я буду говорить государю. Впрочем, деваться было некуда, прием у государя предстоял вполне официальный, не как в первый раз, так что формальности пришлось улаживать заранее.
...
Передача полоняников прошла без сучка, без задоринки, разве что Мамич-Берды пришлось нести на носилках, рана еще толком не зажила, так что ходить он пока не мог. Двое ногайских сотников, попавших нам в руки после побоища на реке Сок, передвигались на своих двоих, хотя рука у одного до сих пор не гнулась: картечная пуля в свое время натворила дел, хорошо кость не задело, иначе бы точно пришлось ампутировать. Затем последовал черед найденного в Казани бочонка с печатью Чапкуна Отучева.
