настойчиво. Изнутри донёсся быстрый шорох и опять воцарилась тишина. Выждав для приличия полминуты, Михаил решительно пнул дверь ногой — тихо. Это было странно — обычно подполковник в любом состоянии реагировал на стук в дверь достаточно бурно, призывая на голову настырного посетителя кары земные и небесные. И горе тому, кто побеспокоит старика без достаточных оснований!
Из кабинета не доносилось ни звука. Михаил примерился пнуть дверь ещё разок, посильнее — и тут увидел нечто такое, отчего в жаркий летний день покрылся мурашками, как в ледяном погребе. Внизу толстой деревянной двери зияли веером жёлтых щепок две пулевых пробоины…
Михаил нервно оглянулся — полутьма коридора теперь давила на него своей тишиной и неизвестностью. Ему неожиданно стало очень страшно — как в детстве, когда в пустой квартире непонятные ночные шорохи за дверью заставляют прятаться с головой под одеяло и закрывать ладонями уши. «Товарищ подполковник, откройте! Это я лейтенант Успенский!» — закричал он, уже понимая, что никто ему не откроет. «Това…» — голос предательски сорвался, перейдя в горловой всхлип. В кабинете раздался какой-то странный скрежещущий звук, и Михаил кинулся бежать, спотыкаясь, изо всех сил сдерживая рвущийся крик. Выскочив на плац, перепуганный лейтенант с разбегу наскочил на твёрдое брюшко прапорщика Мешакера.
—?Там, там… — задыхаясь просипел Михаил.
Прапорщик молча железной рукой задвинул лейтенанта обратно в двери штаба.
—?А ну, кончай панику подымать! Что ты орёшь, как больной слон? Ты лейтенант или мамзель с филфака? Докладывай!
Михаил почему-то ни на секунду не усомнился в необходимости докладывать младшему по званию — Борух в этот момент казался ему единственной незыблемой опорой в страшном и непонятном мире.
—?Докладываю, — с облегчением сказал он, все ещё нервно вздрагивая, — дверь в кабинет товарища подполковника закрыта, в ней имеются свежие пулевые пробоины, за дверью подозрительные шорохи…
—?Шорохи? А это не сам ли наш старик с перепою в дверь пулял? Может он там просто по чертям зелёным пострелял, да и уснул. Такая мысль не приходила под твою фуражку?
—?Нет, я… Я не знаю… Я почему-то… Там…
—?Да что «там»? Не тяни кота за яйца!
—?Не знаю. Я испугался и убежал — неожиданно для себя самого признался Михаил. Ему было очень стыдно, но единственное, чего хотелось — убежать ещё дальше.
Оглядев оценивающе лейтенанта с ног до головы, Борух хмыкнул и сказал:
—?Ладно, жди здесь. Посмотрю, что там за шуршунчик. В штаны-то хоть не наделал, воин?
Миша почувствовал, что заливается краской, но Борух не стал ждать реакции, а направился к лестнице. Бодро поднявшись на один пролёт, он неожиданно остановился и застыл, прислушиваясь и как будто даже принюхиваясь. Потом медленно, по одной ступеньке, прижавшись спиной к стене и заглядывая за поворот лестницы, стал двигаться к площадке второго этажа. Правая рука его зависла возле пояса, где на широком офицерском ремне не было кобуры. Заглянув в коридор второго этажа, он напрягся и тихо, аккуратно переступая, попятился вниз. Спустившись, он задумчиво посмотрел сквозь Михаила и сказал:
—?А знаешь, кажется, она пришла…
—?Кто, Борис?
—?Жопа. А ну, за мной!
Михаил с удивлением отметил, что старший прапорщик Борух неуловимо изменился — куда девался сытый философ из каптёрки, лениво смотрящий на мир сквозь стекла неизменных тёмных очков? Мешакер нёсся через плац упругим быстрым шагом, и лейтенанту приходилось почти бежать. Даже брюшко у прапорщика как будто втянулось, а движения стали быстрыми и уверенными. В казарму он влетел так стремительно, что дневальный даже не успел принять уставную позу, а так и застыл с открытым ртом и пальцем в носу.
—?Как стоишь, обезьяна! — рявкнул на него прапорщик. — Ты на тумбочке стоишь или на лиане болтаешься? Ты ещё в жопу палец засунь, гамадрил бритый!
Солдат подскочил и вытянулся, нервно выпучив испуганные глаза.
—?Ключи от оружейки мне, быстро! — прапорщик протянул к дневальному большую волосатую руку.
—?Но, товарищ старший прапорщик, только по тревоге…
—?Тогда — ТРЕВОГА! — заорал Борух и тихо добавил: — Вот балбес-то, прости господи…
Солдат судорожно пытался отцепить от ремня ключи, а второй дневальный, заметив в коридоре офицера, уже кричал «Рота-а! Становись!» Из казарменного помещения послышался грохот сапог рядовых второй роты, торопящихся на построение.
Борух, оттолкнув бестолкового дневального, одним движением сорвал ключи с ремня и шагнул в казарму.
—?Сержант Сергеев, сержант Птица, ефрейтор Джамиль — ко мне!
Трое солдат, торопливо подтягивая ремни и застёгивая пуговицы, кинулись бегом по проходу между кроватями. Прапорщик Мешакер командовал редко, предпочитая говорить спокойно и по-человечески, так что все поняли, что случилось что-то экстраординарное. Ну и слухи о происшествии
