заявление Семина о приеме на работу. Этот документ всегда от руки пишется. И наш эксперт Яновский четко определит, писал записку к посылке с взрывчаткой Семин или нет.
— Обижаешь, начальник. Мы это уже сделали. Да я и без всякой криминалистики вижу по левому наклону сходство написания этих двух текстов.
— Ну, тогда везите Семина сюда, в Москву. Будем досконально разбираться здесь, на месте.
Когда ближе к вечеру в кабинет Конева ввели высокого парня в темной куртке, следователь решил действовать напрямую:
— Сам будешь рассказывать, как мужу Антонины в посылку с яблоками взрывчатку подложил, или сначала доказательства выслушаешь?
— Не понимаю, о чем речь ведете. По дороге сюда мне ваши люди все уши прожужжали об этой злосчастной посылке. А я знать ничего не знаю.
— Так тебя же уборщица с вокзала опознает!
— Какая еще уборщица? О чем вы? Может, наверняка, алкоголичку нашли — она вам наговорит! Мне ваши ребята по дороге толковали и про мою работу на мебельной фабрике, и о том, что я рыбу в реке глушил. К чему все это? Не пойму никак…
— А о твоих романтических встречах с Антониной тоже люди сплетни разводят?
— А это уж не ваше дело, с кем и когда я встречаюсь. Я, может быть, на ней женюсь, если она после взрыва вдовой стала.
— А вот тут промашка вышла. В живых муж Антонины остался. Вместо него сосед по дому на воздух взлетел. Да и записка твоя уцелела.
Новость ошеломила парня. Но он быстро пришел в себя и злобно скривил рот:
— Я не поведусь на ваши выдумки. Есть 51-я статья Конституции. Больше не скажу ни слова.
— Это твое право. Сравним твое заявление о приеме на работу и послание, приложенное к посылке. И если экспертиза подтвердит идентичность почерка, то и признание твое запоздает. Иди и подумай. У тебя в камере впереди будет целая ночь.
Семин упрямо мотнул головой, и следователь понял: «Придется постараться, чтобы получить от него чистосердечное признание».
На следующее утро Конев зашел к эксперту. Яновский сообщил:
— Я исследовал в обоих текстах общее направление движения, размеры и интервалы между буквами, непрерывность, связность и темп их выполнения, левый наклон почерка.
— Короче, Склифосовский! Не тяни, говори главное.
— По всем почерковедческим признакам: записку, приложенную к посылке с взрывчаткой, писал именно Семин. Причину подрыва уже знаешь?
— Да, тема извечная: любовь — морковь. Он на жестокое преступление пошел ради страсти к жене Курина.
— Значит, правильно, говорят, что при раскрытии преступления всегда надо искать женщину. Ну, теперь покажи Семину почерковедческое заключение, и он поплывет.
— После получения от тебя экспертного заключения меня его признание уже не интересует, разве что только для уточнения некоторых деталей и выяснения участия Антонины в этом деле. А если он вопреки разумной логике будет упорно молчать?
— Вот, зря графологии не верят. Я же обратил внимание на чрезмерное возвышение над строками написанных им заглавных букв. Вот и раскачай его на тщеславии и уверенности в собственной исключительности. Хочешь, я тебе подыграю? Заодно докажу правильность моих выводов. Ты начни допрос, а я войду и включусь в разговор в подходящий момент.
И Яновский изложил свой план. После некоторого раздумья Конев согласился на эксперимент. Когда преступника завели в кабинет, он начал тактическую игру с лобовой атаки:
— Ну что, за ночь надумал облегчить душу признанием?
— Ничего я не знаю о подрыве мужа Антонины. Чужое дело на меня списать хотите.
— Зря рогом уперся. Вот взгляни на заключение почерковеда. Оно категорически утверждает, что записку к посылке с взрывчаткой писал именно ты и никто другой.
— Полицейские специалисты под вашу диктовку чего угодно намарают. Ничего я признавать не стану.
В кабинете повисла тягостная тишина. Согласно намеченной тактике, Конев намеренно выдержал паузу, а затем сочувственно произнес:
— Не хочешь говорить о посылке, и не надо. Для суда заключение почерковеда будет достаточным доказательством. Лучше объясни, как могла любимая девушка предпочесть тебе Курина? Он довольно примитивен, а ты умен, ловок, обладаешь артистическими способностями.
Семин отвернулся. И развивая успех, следователь продолжил:
— Я не понимаю женщин, которые уходят от настоящих мужиков к менее достойным. Может, ты объяснишь причину измены Антонины?
— Чего тут говорить? Меня призвали и отправили служить в дальний гарнизон. А Антонина уехала в Москву и выскочила замуж за того, кто был рядом. Я вернулся к разбитому корыту. Но обиду стерпел, решив в чужую любовь не влезать. А этим летом Тоня приехала гостить к матери. Вновь стали встречаться. Она сказала, что искренне всегда любила меня, а не мужа. Я предложил развестись и переехать ко мне, пообещал любить ее дочку, как родную. А она наотрез отказалась. Сказала, что хочет жить в Москве, где у ее ребенка больше шансов добиться в жизни успеха. Ни на какие уговоры не шла. Разругались мы, и она вскоре уехала домой. В этот момент в кабинете вошел Яновский:
— Привет, Конев. Вот зашел посмотреть на парня, записку которого к посылке с яблоками я исследовал. Неужели, это тот самый? Я его представлял
