— Плакучая ива, — перевёл находящийся рядом Кузьмичёв. — Ивняк.
— Да, — согласился Кунов. — И добавок много каммич.
— Камыш, — поправил Кузьмичёв.
— Что ж, ясно, — кивнул Бухгольц и указал пальцем: — А сие кто?
— Взять в плен на озере. Который смотреть тайно.
— Лазутчик, — подсказал Кузьмичёв.
Изловленный степняк стоял среди всадников дозора. Его руки были связаны, а верёвку держал Игго Бер-глунд.
Офицеры подходили поближе, чтобы посмотреть на первого пленника.
— Он говорить русский, — сообщил ротмистр Кунов.
— Ты кто? — с коня спросил Бухгольц, глядя на степняка.
— Я Бямбадорж, каанар зайсанга Онхудая!
— Тарабарщина, — поморщился Бухгольц, ничего не поняв.
— Его зовут Бямбадорж, Иван Митрич, — объяснил поручик Демарин. Он помнил рассказы Ремезова о джунгарских обычаях и владениях степняков на Оби. — По их меркам, он знатный человек, охранник при местном князе Онхудае. Этот Онхудай владеет всем здешним улусом и держит свою ставку в городе Доржинките в двух сотнях вёрст отсюда вверх по Иртышу.
Солдаты вокруг побросали работу и тоже глазели на пленника.
— Ты лазутчик? — напрямую спросил Бухгольц.
— Я смотреть, кто пришёл на Ямыш. Зайсанг хотел знать. Убить, жечь, взять коней зайсанг не хотеть.
— Вот, значит, и первая весточка, — удовлетворённо сказал Бухгольц. — А я всё гадал: куда азиаты провалились? Драбант, развяжи его.
Берглунд спешился и развязал верёвки на руках степняка. Потирая запястья, степняк недоверчиво глядел на Бухгольца снизу вверх.
— Ты — гость! — громко и внятно, словно глухому, объявил Бухгольц каанару Бямбадоржу и обвёл рукой строительство деташемента. — Ходи, где хочешь, смотри всё. Мы не враги. В твой город мы не идём. Здесь мы перезимуем и пойдём в Яркенд. Понимаешь меня?
Бямбадорж заулыбался и кивнул.
— Иван Григорьич, — обратился Бухгольц к Демари-ну, — сделайте ему визитацию ретраншемента. Ничего не укрывайте, на вопросы ответствуйте искренно. Потом накормите кашей, дайте шапку в подарок и пускай выберет себе любую лошадь.
— Слушаюсь! — Демарин шагнул к степняку и дружески хлопнул его по спине. — Пойдём, каанар, покажу нашу крепость!
— Эй, как тебя, Бамбар… дож, — окликнул Бухгольц. — У твоего князя есть люди, которые письменно читать по-русски в способности?
— У зайсанга много умелых русских невольников! — заявил степняк с простодушной гордостью.
Бухгольц хмыкнул и покачал головой.
— Митрофан Гаврилыч, — он глянул на поручика Кузьмичёва, — отпишите письмо для ихнего князя. Так, мол, и так, идём в Яркенд, намерения на баталию не имеем, словом, сами знаете. Письмо принесите мне под печать.
— Будет исполнено, Иван Митрич. Пускай Тарабу-кин мне бумаги даст.
Солдат Тарабукин был ординарцем Бухгольца.
— Тарабукин, поди дай.
Ренат потихоньку отъехал в сторону и направился к батарее.
Орудия были выстроены на будущем плацу ретраншемента в три ряда. Вокруг суетились артиллеристы в шапках-бомбардирках, красных камзолах без рукавов и полосатых чулках-цунках, перепачканных в грязи. Канониры и фузелёры ключами подтягивали болты и молотками подстукивали заклёпки на лафетах; приподняв стволы, мазали коломазью окованные железными шинами вертлюжные гнёзда; в нужном порядке укладывали в длинные колёсные тележки свои инструменты: правила, ганд-шпиги, пальники и шуфлы. Зарядные доставали из ящиков ядра, гранаты и стаканы с картечью, чтобы поменять под ними венчики из слежавшейся ветоши, иначе у снарядов тонкие запальные трубки из меди утыкались в днища ящиков и сминались.
Ренат думал о тайном поручении губернатора Гагарина. Под одеждой на груди у него висела золотая пайцза. Он должен вручить её джунгарскому князю — зайсангу. Но если этот каанар, лазутчик, привезёт зайсангу письмо от Бухгольца с заверением о мире, зайсанг, быть может, и не потащится за сто вёрст к ретраншементу, чтобы всё узнать самому. Быть может, он вообще куда-нибудь надолго откочует. Как же тогда передать ему пайцзу?
Артиллерией у Бухгольца командовал старый лейтенант Сванте Инборг. Он сидел на станине лафета и курил трубку. Из-под белых усов шёл дым.
— Господин лейтенант, — обратился к нему Ренат. — Дозвольте снова отлучиться с батареи.
— А в чём причина, штык-юнкер? — медленно спросил Инборг.
— Я был в дозоре с ротмистром Куновым. Мы гнались за лазутчиком. Я обронил шляпу. Хочу вернуться за ней.
— Обмундирование следует беречь, — наставительно сказал Инборг. — Разрешаю отлучку, штык-юнкер. По возвращении отчитайтесь.
В рекогносцировочных доездах Ренат уже изучил ближние и не очень ближние окрестности ретраншемента. Он знал, где надо ждать джунгарина — в
