Подумав, я счел за лучшее вернуться в гостиницу, освежиться и перекусить. Если Варгас уже давно сидит дома, как сказал Хосе, вряд ли он сбежит у меня из-под носа.
Рассудив так, я отправился обратно. Под навесом на крыльце гостиницы меня поджидал Диего, успевший сменить драные штаны на вполне приличные и обзавестись новой шляпой. По мне так лучше бы ботинки купил!
— Я продал лошадь, сеньор, — деловито сказал он. — Задаром, но и то хорошо. Ее водовоз взял, у него мул сдох, а эта еще потаскает телегу, пока он на нового накопит. Самых лучших мулов продает старый Хименес, это во-он на той окраине, я вам покажу. Вот с верховыми лошадьми похуже, дорогие они, но если вам стати не очень важны, то у того же папаши Хименеса я видел пару меринов, не красавцы, но выносливые, говорит. Вам же не на скорость состязаться? И вам по росту: если вы на мула сядете, так ноги до земли достанут!
Выдав все это единым духом, он умолк и внимательно уставился на меня.
— Отлично, — сказал я. — Я пока еще не решил, когда и куда именно поеду, но, скорее всего, нынче вечером наведаюсь к сеньору Гонсалесу. Надеюсь, ты не в розыске?
— Нет, сеньор, — обиделся Диего. — Я ни разу не попадался!
Я только вздохнул и попросил его раздобыть что-нибудь перекусить, даже если для этого потребуется ограбить кухню. Итогом этого разбойничьего налета стало блюдо с кукурузными лепешками (холодными), энчиладас и кесадильи (еще не остывшими), а также всяческой зеленью. Запивать все это огненное многообразие предлагалось текилой, но я воздержался, потому что мне нужна была ясная голова. Чаю не нашлось, зато был горячий шоколад. Он был бы прекрасен, если бы только Диего по доброте душевной не сыпанул в него красного жгучего перца.
— Простите, сеньор, я забыл, что гринго не привыкли к острому, — покаянно сказал он, глядя, как я, задыхаясь и утирая слезы, допиваю третий стакан воды.
— Скорее, с отвычки, — просипел я. — Когда-то я пил это с большим удовольствием…
Отдышавшись, я в очередной раз привел себя в порядок (и подумал, что если вдруг соберусь к Гонсалесу, придется сделать это снова) и вышел на улицу.
Городок понемногу просыпался, и хотя было по-прежнему жарко, но уже не настолько нестерпимо, как вскоре после полудня.
Я неторопливо шел по узким улочкам (Диего я отправил вперед, разузнать, где живет Варгас), глядел по сторонам и прислушивался к разговорам.
— Но где же взять сочную зелень, подумайте сами, сеньора, — устало говорила торговка. — Что привезли, тем и торгую, не сама же я это выращиваю!
— Поглядите, томаты ведь все сморщенные! Картофель мелкий и вялый! Кукуруза жесткая и сухая! — возмущалась пожилая дама. — Сколько вы все это храните? Год?
— Сеньора, только позавчера привезли! Говорю ведь, нет дождей, река обмелела, еще бы тут выросли томаты с мужской кулак и картошка с детскую голову! Сосед, сосед! Скажи, когда кум привез мне это добро? — воззвала торговка.
— Так позавчера, я разгружать помогал, — охотно отозвался седоусый мужчина с соседнего крыльца. — Вы, сеньора, правильно возмущаетесь, что овощи уже не те, только в этом не мы виноваты и не крестьяне, а…
— Молчи ты! — шикнула на него торговка и принялась выбирать пожилой даме что получше. Та тоже примолкла, хоть и хмурилась недовольно.
«Похоже, ситуация здесь хуже, чем кажется», — невольно подумал я и пошел дальше. Все-таки Кампочита изменилась, заключил я. Мне городок запомнился ярким и веселым, а теперь на улицах почти не было молодежи, и даже вездесущие опунции казались какими-то тусклыми и серыми. Должно быть, даже кактусам приходилось нелегко в такую засуху.
Сеньор Варгас ни в какую не желал принимать незваного гостя, а суровая служанка (видимо, та самая Мария, худая смуглая женщина лет сорока или больше) едва не огрела меня метлой, оберегая покой хозяина. Я знал такой типаж: скорее всего, вдова или старая дева, нашедшая себя в ревностном служении господину. Помнится, у известного австрийского новеллиста (как бишь его? Кажется, Цвейг) был рассказ о подобной служанке, готовой ради хозяина даже отравить его супругу.
Но я отвлекся.
Итак, сдержав натиск этой фурии, я велел передать сеньору Варгасу мою визитку (на обороте которой черкнул, что явился от имени и по поручению его старшей дочери) и сказать, что не уйду, пока не увижусь с ним. Если же ему будет угодно послать за полицией, только порадуюсь, поскольку очень хочу повидаться с сеньором Гонсалесом, но не застал его в участке.
После этого пассажа Мария немного присмирела, проводила меня в гостиную и скрылась в недрах дома. Через некоторое время ко мне вышел сам Варгас.
Это был высокий худой мужчина, насквозь прокаленный здешним солнцем. Было заметно, что он ведет нездоровый образ жизни: об этом говорила и желтоватая бледность, заметная даже сквозь загар, и мешки под глазами, и трехдневная щетина, и несвежая рубашка, и скверный запах изо рта. Судя по всему, Варгас совершенно перестал следить за собой, и я, кажется, мог угадать причину.
— Сеньор Варгас? — сдержанно поклонился я. — Виктор Кин, эсквайр, к вашим услугам.
