уже про какую-то знатную даму, ну знаете, как в кино… Младенчика кормилице отдали, потому как дама замужняя была, и позор прятали. А как он подрос, вы его разыскали и того, забрали. Не дело же, чтобы парень без отца рос!
— Боже, — сказал я. — Надеюсь, хотя бы ваша компания не верит в такую чушь?
— Нет, конечно, — презрительно фыркнул Пит. — Что мы, не знаем вас, что ли? Если б такое приключилось, разве б вы стали столько лет ждать?
— И правда что…
— Ну, пора мне, мистер Кин, — сказал он и снова приподнял кепку. — Всего вам доброго.
— И тебе того же, — отозвался я, глядя вслед угольной повозке.
Ну, если мне перемывают косточки даже в бедных кварталах, страшно представить, что творится в блумтаунском высшем свете!
Подумав об этом, я поспешил скрыться за надежными стенами своего дома, благо делать в городе мне было совершенно нечего.
Через пару дней ко мне заскочил Сирил, с порога заявил, что всегда знал — я все-таки сумасшедший, небрежно потрепал Витольда по макушке, сказал, что я изверг, потому что держу ребенка взаперти, и потребовал, чтобы я привез его к ним с супругой на денек-другой. И мы с Витольдом развеемся, и Мирабелле с дочерьми будет приятно… Пришлось согласиться, потому что отвязаться от кузена было невозможно. Насколько я понял, Сирил строил какие-то далеко идущие планы.
Выезжать приходилось либо рано с утра, либо вечером: внимания публики я бы не перенес. Тем не менее, поездки себя оправдывали: Сирил был говорлив и весел, а Мирабелла — неизменно мила и тактична. Она ни разу даже намеком не дала понять, что ее интересует, какая блажь взбрела мне в голову. Ну а если и заметила наше с Витольдом сходство, то благоразумно промолчала, разве что с тетушкой Мейбл обсудила потихоньку.
Витольд же стоически сносил обожание маленькой Сьюзен, которая замучила родителей просьбами раздобыть ей старшего братика (сестра ее почему-то не устраивала) и теперь пребывала в полном восторге…
Время от времени мы наведывались и к тетушке Мейбл (предварительно удостоверившись, что ее приятельниц нет в обозримых пределах и выверив время визита до доли секунды).
Полковник Стивенсон однажды, подумав, куда-то съездил (как позже выяснилось, к лорду Блумберри) и вернулся с пони. Я схватился за голову, тетушка Мейбл — за сердце, Наоби — за нюхательные соли тетушки, а Витольд — за поводья подарка.
Как вскоре выяснилось, он, в отличие от меня, лошадей обожал, немного умел держаться в седле, и в его лице полковник обрел благодарного слушателя и верного ученика. Я только рукой махнул, решив, что мальчику все равно нужны физические упражнения, а верховая езда ничем не хуже всего остального.
Тетушка же взялась за поиск наставников для Витольда, заявив, что я в этом деле ничего не понимаю, найму из жалости какого-нибудь бедного студента, который сам толком ничего не знает, а ребенку нужно дать достойное фамилии образование! В итоге мы обзавелись приходящими учителями.
Мистер Коннорс, сурового вида пожилой джентльмен, разочаровавшийся в системе школьного образования, преподавал историю, географию и биологию (в последних двух предметах я и сам мог наставить Витольда, но тетя была непреклонна). Мистер Дин, маленький и кругленький, очень забавный с виду, но тоже весьма строгий человек, занимался с мальчиком литературой, французским и латынью (последнюю тот учил охотно, потому что так проще было запоминать названия кактусов). Мистер Хокинз наставлял несчастного ребенка в математике (и, по-моему, несколько увлекался, я в этом возрасте подобные примеры точно не решал).
От музицирования, к счастью, удалось отвертеться: Витольд продемонстрировал столь вопиющее отсутствие слуха, что даже Сирил, которому медведь на ухо наступил, поразился. Я бы решил, что этот недостаток передается по линии Кинов (тетушка-то грешила на Кертисов), если бы случайно не услышал, как Витольд тихонько напевает, поливая по моей просьбе опунции… Ну что я могу сказать: не знаю, как насчет способностей, но слух у него точно был. Впрочем, я сделал вид, что ничего не заметил и не стал выдавать секрета: мне самому не хотелось слушать бесконечные гаммы и этюды! Помню, как я в свое время от них настрадался…
Ну и, наконец, несколько экстравагантный мистер Пибоди (самый молодой из учителей, недавний студент), учил Витольда обращаться с карандашом и кистью. Получалось у мальчика значительно лучше, чем у меня в его возрасте; впрочем, от своей клинической неспособности нарисовать даже домик я ничуть не страдал.
Занятия только начались, и сложно было пока сказать, к точным или гуманитарным наукам склоняется Витольд, но в любом случае он старался.
Единственное, что меня беспокоило (кроме пристального внимания горожан) — так это то, что Витольд относился ко мне с явной настороженностью. Он легко поладил с Мэри (она уже души в нем не чаяла), подружился с Сэмом (тот явно был рад прислуживать воспитанному мальчугану, а не старой даме), был неизменно вежлив и приветлив с Ларримером, но вот при виде меня моментально замыкался в себе. Впрочем, с моими родственниками он тоже был очень сдержан, но как-то иначе. Трудно объяснить, в чем это выражалось… Да хотя бы в том, что со мной наедине Витольд, и без того немногословный, превращался в настоящего молчуна. Только в оранжерее он немного оттаивал и даже начинал задавать вопросы — но исключительно по поводу моих колючих крошек и ухода за ними.
Я сперва подумывал поделиться этой проблемой с тетушкой Мейбл, но потом решил не торопить события. В конце концов, смерть матери — серьезное потрясение, потом мальчик оказался в непривычной обстановке, среди незнакомых (пусть и дружелюбно настроенных) людей, и пока еще явно не
