не миновала страсть к стяжательству, как многих облеченных властью…
— Да уж, Санчеса эта страсть точно не миновала, — буркнул Атль, выпуская клубы ароматного дыма. — Твержу-твержу, что нельзя держать рабочих впроголодь, они этак скоро кайла не удержат и тачки возить не смогут, так нет! Говорит, если эти разбегутся, пёс с ними, желающих пруд пруди… Уже и детей берут — отвалы разгребать, прибираться… При сеньоре Диасе такого не было.
— Должно быть, рудники приносят большую прибыль? — спросил я.
— Они могли бы приносить больше, если разработку организовать как следует, а не выбирать самые богатые слои, а остальную руду сбрасывать в отвалы! — с жаром произнес Рикардо. — Обогащать ее не так уж сложно, но нет, проще взять только самое ценное, а прочее бросить, как есть!
— Рикардо, не забывай, что у стен есть уши, — негромко напомнил ему отец.
— Прошу прощения, сеньоры, — хмуро ответил тот, — но мне жаль и людей, которые могли бы зарабатывать больше и жить не впроголодь, и брошенных буквально под ноги денег.
— Станешь старше, выучишься, может, и тебя назначат губернатором, — хмыкнул Атль. — Тогда и сделаешь всё по уму.
— Тогда будет уже поздно, — вздохнул Рикардо. — Если люди не перемрут от голода и не разбегутся, их скосит малярия. Вы слыхали, отец? У нашей кухарки заболела младшая дочь.
— Да-да, — очнулся сеньор Алонсо. — Я был у нее. У девушки сильный жар, озноб, боли в суставах, тошнота — вроде бы и впрямь малярия. Однако я никогда не видел, чтобы при ней появлялась сыпь по всему телу, появлялись гематомы и рвало кровью…
— О боже! — воскликнула Алехандра и прижала к губам салфетку.
— Простите, сеньора, — повинился доктор. — Однако это не первый такой случай. Самое удивительное, что через два-три дня людям становится легче, а потом снова начинается жар и… проявляются прочие симптомы. Но хинин, повторюсь, никак не помогает!
— Сеньор Алонсо, — быстро произнес я, пораженный страшной догадкой. — знаете, мне доводилось путешествовать по самым разным странам, я видел многое и, пусть я не специалист, но описанную вами картину мне доводилось наблюдать не единожды. Я боюсь, это не малярия.
— А что же? — нахмурился сеньор Гонсалес. — Надеюсь, не чума?
— Нет, нет… Более всего это напоминает тропическую лихорадку. Симптомы похожи на малярийные, только вот доктор сказал о гематомах и сыпи…
— Она заразна? — отрывисто спросил он.
— Насколько я знаю, переносят ее, как и малярию, насекомые. Те самые комары и москиты. Насчет того, может ли болезнь передаваться от человека к человеку, мне ничего не известно, — развел я руками, — я не медик.
— А лекарство…
— Не существует, — вздохнул я, припомнив путешествия по Азии и Африке. — Помню только, что больного непременно надо изолировать и закрыть москитной сеткой, чтобы насекомые его не покусали и не разнесли заразу дальше. Ну и еще нужно много питья, чтобы избежать обезвоживания, может, что-то жаропонижающее… Люди или выздоравливают сами, или умирают. Если уже появились кровоподтеки, обращаться с больным надо как можно осторожнее.
— Бедная Кларита… — прошептала Алехандра и снова перекрестилась. — Да поможет ей Дева Мария… С вашего позволения, сеньоры, я пойду скажу кухарке, как ухаживать за дочерью. Сеньор Гонсалес, вы позволите Эухении отлучиться на несколько дней? Я сама стану готовить, вы знаете, я умею…
— Да, конечно, поступай, как считаешь нужным, — кивнул тот. — Если, как говорит сеньор Кин, заразу переносят москиты, пусть Эухения с дочерью побудут подальше от всех нас. А вы, уважаемый сеньор Алонсо, объясните своим пациентам, что к чему.
— Сеньоры, — встрял я, — я не врач, я только высказал догадку!
— И что? — не понял Гонсалес. — Правы вы или нет, а осторожность всяко не повредит… А теперь, коль мы остались в сугубо мужском обществе, быть может, сменим тему?
— С удовольствием, — поддержал я. — Не расскажете ли, что это за таинственный Стрелок, которым меня пугают все, кому не лень?
— Мне самому хотелось бы знать, — вздохнул он. — Очевидно, это какой-то экзальтированный юнец, помешанный на справедливости. Могу сказать одно — конь у него хорош, не хуже моих, а значит, это никак не может быть бедняк.
— Он мог украсть лошадь, — сказал Рикардо.
— Украсть — да, но не научиться ездить верхом не как пастух! — фыркнул его отец. — Впрочем, надеюсь, скоро мы избавимся от этой докуки.
— О чем вы? — с интересом спросил я.
— Ну… — Гонсалес явно подумал о том, кто я таков, и решил, что не будет беды, если он выдаст секрет. — Скоро на рудники отправится обоз с продовольствием, обратно повезут серебро. Думаю, Стрелок не удержится.
— Я слышал, он не атакует обозы с серьезной охраной, — сказал я.
— В этот раз охрана будет лишь для видимости, — пояснил Гонсалес. — Но в повозках укроются мои люди, и я не я буду, если не изловлю этого неуловимого мстителя!
