— Уж сделайте милость, — я отобрал у него багаж. — Где вас носило? Мы с ног сбились, вас разыскивая!
— Это долгая история, сэр, — тяжело вздохнул он.
— Ничего, я выслушаю, — заверил я, поставил саквояж в угол и пошел на кухню.
— Сэр, что вы делаете?! — в ужасе воскликнул Ларример, войдя следом.
— Не видите? Плиту растапливаю, — ответил я. — Присядьте, я кофе сварю. И не смотрите на меня так, а то я еще и яичницу поджарю. О, кстати, это идея! Вы же, наверно, с дороги проголодались?
Ларример посмотрел на меня, встряхнул головой и пошел в кладовую, откуда вернулся с полудюжиной яиц и беконом.
— Я ужасно соскучился, Ларример, представляете? — сказал я, выливая яйца на сковороду.
— Я тоже, сэр, — ответил он, подавая мне бекон, а свободной рукой снимая чайник с плиты.
— Так что у вас стряслось?
— Это очень грустная история, сэр, — скорбно сообщил он. — Моя милая Атенаис умерла.
— Я знаю, Сирил рассказал. Примите мои соболезнования.
— Спасибо, сэр, — он смахнул слезу и сел за стол, повинуясь моему жесту. — Мистер Кертис купил мне взамен… мальчика!
Я его понимал: подсунь мне кто-то вместо редкого кактуса обычную агаву, я бы тоже расстроился.
— Только не говорите, что вы лично отправились в Лондон, чтобы обменять рыбку.
— Нет, сэр, — вздохнул Ларример, оторвавшись от яичницы. — Понимаете, сэр, мне очень тяжело об этом говорить…
— Да в чем дело-то?
— Понимаете, сэр, Атенаис Первую мне подарила дама…
Я чуть не подавился. Ларример и дама!..
— Мисс Доул, моя… моя первая и единственная любовь, — продолжал он, а я хранил потрясенное молчание. — Она подарила мне рыбку на память.
— Вы давно расстались? — осторожно спросил я.
— О, очень давно, сэр, — грустно ответил Ларример. — Сорок пять лет назад.
— Значит, вы держали рыбок в память о мисс Доул?
— Да, сэр. А месяц назад она вдруг мне написала. Сказала, что разыскала меня через старых знакомых. Что она осталась совсем одна… и подумывает, как теперь жить. Она ведь так и не вышла замуж и… и у нее осталась только рыбка — тоже совсем одинокая…
— И вы решили… мнэ-э… составить ее счастье? — выдавил я.
— Да, сэр! — он горько вздохнул. — Я помчался к ней, как на крыльях, но…
— Но это была уже совсем не та мисс Доул, которую вы помнили, верно?
— Да, сэр! — повторил Ларример. — Но это ничего, я ведь тоже не молодею, это все сущая ерунда… Только, понимаете, у нее тоже оказался самец!
— И что? Купили бы еще двух самочек.
— Но, сэр! — от возмущения у Ларримера встопорщились бакенбарды. — Как вы не понимаете?! Она даже не разбиралась, самец это или самка! Просто купила рыбку как предлог, понимаете, сэр? А я… ради нее…
Голос его сорвался.
— Я оставил вас, сэр! Бросил на произвол судьбы ваших питомцев! И ради кого?! Ради этой ветреной особы?.. Я так виноват перед вами, сэр!
— Ничего, Ларример, — серьезно сказал я, — всё обошлось. Но как мне вас не хватало, вы даже не представляете!
— В самом деле, сэр? — спросил он.
— Да, — ответил я. — Особенно когда Мэри взялась рожать прямо здесь. Я так и не смог вспомнить, где у нас аптечка.
— О боже, так вот же она, сэр! — был ответ.
ЭВАЗ[3]
Эваз — лошадь для благородных,
княжья отрада,
жеребец, гордый копытами,
