Жар предательства

Я поговорю с твоим папой. Все будет хорошо.

Мухаммед кивнул и, найдя каменную ступеньку, сел, а я направилась к кафе. Оглянувшись, я увидела, что он сидит одиноко на той ступеньке, смурной, несчастный, не зная, как убить время. Мне сразу вспомнились все те люди, которых я всюду видела в Эс-Сувейре. Они сидели на кирпичных стенах или у телег с товаром – тихие, унылые, безразличные к хаотичному кипению жизни, что бурлила вокруг них. Мне всегда было жалко этих застывших в бездействии людей с невыразительными морщинистыми лицами, в глазах которых, казалось, читался каверзный вопрос: Неужели ничего другого мне не дано в этой жизни? Как же я не хотела, чтобы Мухаммед стал одним из этих несчастных. Но я понимала, что его будущее – это мясная лавка отца и подвал с останками туш забитого скота.

Когда я поднялась на террасу кафе, Фуад, заметив меня, изменился в лице, будто перед ним явилась прокаженная, но с гримасой смирения жестом предложил мне занять столик в дальнем углу. Потом он исчез в глубине кафе и через несколько минут вернулся с пластиковым пакетом в одной руке. Принесли мятный чай. Фуад налил два стакана. Какое-то время мы сидели в молчании. Было ясно: он ждет, что я первой начну разговор… или, точнее, расспросы.

– Вам известно, где мой муж?

– Может быть.

Я видела, что Фуад не расположен к общению, и, произнося следующую фразу, тщательно подбирала слова.

– Я переживаю, и не только из-за того, что мой муж пропал. Он ведь сильно поранился.

– Он сказал, что это сделали вы.

– Что?! – вскричала я.

Мгновенно взгляды всех, кто был в кафе, обратились на нас. Фуаду это не понравилось еще больше. Он приложил палец к губам и прошептал:

– Не привлекайте к себе внимания.

– Я его не била.

– Это вы так говорите.

– Это, monsieur, правда. Мой муж сейчас не в себе. Одна из горничных в гостинице видела, как он бился головой о стену…

– По вашей милости.

О боже, ну и ну.

– Я не заставляла его калечить себя.

– Он сказал, что вы его отвергли.

– Я поймала его на лжи. На ужасной лжи.

– И потом оставили ему записку, в которой велели покончить с собой. Что он и пытался сделать.

Молчание.

– Я была в гневе, – объяснила я. – В ярости.

– А он принял ваши слова всерьез. И теперь… с какой стати я должен помогать вам?

– Потому что он нуждается в моей помощи. Потому что он слаб, он в опасности.

Фуад смотрел в сторону.

– Умоляю… просто скажите, где он.

Он снова пожал плечами.

Я полезла в рюкзак, вытащила дневник Пола, открыла его и показала Фуаду фото молодой женщины по имени Самира.

– Вы ее знаете? – спросила я.

Молчание.

– Может, он поехал к ней в Касабланку?

Молчание.

– Вы должны помочь мне, Фуад.

– Не должен.

– Я дам вам сто дирхамов за информацию.

– Пятьсот.

– Двести пятьдесят, – сказала я.

– Триста.

Я согласно кивнула. Фуад жестом велел мне дать ему деньги, и я повиновалась. Пересчитав небольшую стопку купюр, что я вручила ему, он сообщил:

– Да, месье Пол поехал к этой женщине.