Жар предательства

Пока мы были в кафе, Фуад предупредил меня, что Симо не отличается разговорчивостью. Перед самым отъездом я подошла к Мухаммеду. Объяснила ему, что мне придется уехать, и попросила никому об этом не говорить.

– Но Мира встревожится, если вы не вернетесь.

– Передай Мире, что я отправилась на поиски мужа. Она никому не скажет. Она мне обещала. И ты, пожалуйста, пообещай, что не выдашь мой секрет.

Затем я достала купюру в сто дирхамов и вложила деньги ему в руку. Мухаммед вытаращил глаза.

– Shukran, shukran, – поблагодарил он.

– Эти деньги я даю тебе, а не твоему отцу. Думаешь, он не станет интересоваться, куда я делась?

– Я дам ему пятьдесят дирхамов, которые вы мне заплатили. Он будет молчать.

– Я желаю тебе всего самого хорошего, Мухаммед.

– Да помилует вас Аллах, madame.

Я быстрым шагом вернулась в кафе. Фуад повел меня через кухню, маленькое тесное помещение, где клубился пар, как в аду, и двое мужчин в грязных, мокрых от пота белых футболках жарили фалафель[70] и накладывали в тарелки хумус [71]. Они посмотрели на меня. Фуад наградил их сердитым взглядом, и они тотчас же отвели глаза, продолжая заниматься своими делами.

В следующее мгновение мы оказались в глухом переулке, в который был втиснут древний «пежо». В тени курил сигарету какой-то мужчина. Фуад представил нас друг другу и объяснил, что Симо отвезет меня в Касабланку. Потом он спросил у меня адрес. Я открыла дневник Пола и показала место, где тот был записан. Фуад, в свою очередь, вытащил из заднего кармана маленький скрученный блокнот и из-за уха – карандаш. Смочив слюной грифель, он записал адрес по-арабски и листочек вручил водителю. Потом, отдав Симо какие-то распоряжения, жестом велел ему убраться на некоторое время. Симо растворился в темноте.

– Не хотел, чтобы он видел, как вы отдаете деньги, – объяснил Фуад. – Я потом с ним расплачусь. Его я выбрал потому, что Симо, хоть он и не очень разговорчив, не попытается ограбить вас. Он знает, что будет держать ответ передо мной, если что не так или если он задумает что-то… но он не задумает.

Я полезла в карман и отсчитала 4000 дирхамов. Меня не покидала безумная надежда, что по прибытии в Касабланку я найду Пола в квартире его любовницы и, убедившись, что он жив-здоров, предложу ему вылететь со мной в Нью-Йорк полуденным рейсом. В худшем случае он просто захлопнет передо мной дверь, тем самым положив конец нашему браку, который, в моем понимании, и так уже был разрушен.

Фуад пересчитал деньги. Удовлетворившись полученной суммой, он подозвал Симо и стал что-то говорить ему тихим твердым голосом. Снова показал адрес, записанный на арабском, несколько раз махнул в мою сторону. Потом, опять обслюнявив карандаш, на другом листочке записал какие-то цифры, который, вырвав из блокнота, вручил мне:

– Если возникнут проблемы, звоните мне на этот номер. Но проблем не будет. Симо… он надежный…

Потом Фуад отдал мне пластиковый пакет:

– Ваш муж оставил это здесь, когда пришел в кафе вечером. Я не говорю, что он просил передать его вам, но лучше уж вы сохраните это для него.

– Вы по-прежнему не хотите сказать мне, куда его отвез другой водитель?

– Не могу… я дал ему слово.

– Хотя бы скажите, правильно ли я делаю, что еду по этому адресу?

Фуад поразмыслил с минуту и коротко ответил:

– Insha' Allah.

На все воля Аллаха.

Через пять минут после того, как мы выехали из Эс-Сувейры, я обнаружила, что в задней части салона не работает освещение. Когда я сказала Симо, что лампочка не загорается, он лишь пожал печами. Тогда я попросила, чтобы он остановил машину и исправил свет, поскольку я находилась в кромешной темноте, а мне очень хотелось ознакомиться с содержимым пластикового пакета, который дал мне Фуад. И также хотелось в дороге, которая предположительно должна была занять часа четыре, почитать дневник Пола, хоть меня и пугала перспектива заглянуть в святая святых его разума и души. Возможно, незагорающаяся лампочка служила намеком на то, что мне и не стоит проявлять любопытство. Но сам факт, что сейчас я сидела в раздолбанном автомобиле, сбежав из гостиницы, чтобы найти этого пропавшего человека…

– J’ai besoin de lire, monsieur[72], – объяснила я Симо, когда он доложил, что сделать ничего не может.

В ответ он полез в карман и бросил на заднее сиденье одноразовую зажигалку.

– Ce n'est suffisant. Vous n'auriez pas une lampe-torche?[73]

Симо покачал головой и рванул вперед, изрыгнув первую порцию газов из выхлопной трубы. Я откинулась на спинку сиденья и тут же ощутила, как в меня впились пружины, выпиравшие из-под виниловой обивки. Потом я полезла в пластиковый пакет и испытала несказанное облегчение, когда извлекла из