– А как теперь с тобой? Уходи, Майкл.
– Пойдем со мной. Полетели. Прямо сейчас.
Она покачала головой. Так и продолжала смотреть в сторону, на темный подъем лестницы в дом.
– Уходи. Шаттлы с точек транспортной доставки стартуют через час, и ты должен быть среди своих людей.
– Я не пойду без тебя.
Она рассмеялась и бросила на него короткий презрительный взгляд.
– Ты пойдешь, Майкл Стэнли. Куда же ты денешься? Тебя ждет жизнь во имя твоей великой пользы. Твое идиотское служение человечеству. Вот и проваливай, герой. Только захвати с собой эту дрянь, которую ты слепил с моего брата.
Где-то под сердцем лопнула боль и потекла ядом по телу. Но он медлил, а Джеки, с вызовом подняв голову, смотрела в сторону. Ее подбородок влажно блестел от пролитых слез, но во взгляде читалась решимость и вызов.
Сейчас он убедит ее только одним способом – все бросив ради нее.
Но он не может себе позволить так сделать. Дороги назад не было.
Майкл развернулся и пошел прочь, ноги едва слушались, и ждущий его путь казался невыносимо трудным.
Джеки отчаянно хотела, чтобы мир вокруг исчез, перестал царапаться, ждать чего-то от нее. Она отключила связь и теперь могла бы лежать, завернувшись в кокон одеяла, целую вечность. Утирать слезы, немного успокаиваться, и, вспомнив, как Майкл шел ссутулившись прочь и даже не оглянулся, снова выть в голос.
В горле саднило, нос опух, а лицо, казалось, вспучило пузырем, который мог лопнуть в любой момент. Было глупо так беспомощно плакать, но она никак не могла разозлиться. Джеки мучительно жалела себя. Она была готова на все ради Майкла, а он только отмерял и отсчитывал, какую часть себя выделить ей, а какую – своему великому делу. Он утверждал, что любит ее и наверняка верил в собственные слова. Почему бы и не любить? Она была так удобна для него, со своим братом и готовностью лететь, и беспокойством о нем по всякому поводу, а еще сексом.
Лешка говорил ей, что все лысые просто психи. Она смеялась и отвечала, что он сам псих. А с Майклом очень просто, он такой, какой есть, не играет на публику, и не говорит людям гадости. Он честный, и у него есть принципы. Джеки он казался по-настоящему надежным. Но она все придумала.
Брат был прав, – она постоянно придумывает людей и не хочет знать, какие они на самом деле. И про саму себя тоже все придумывает.
Майкл Стэнли ушел и уже улетел. И даже если полет сорвется, он сделал свой выбор и оставил ее.
Джеки рыдала в Лешкиной постели с головой под одеялом. Ей хотелось, чтобы младший братик пришел, налил ей чай с лимоном и медом и ругался ворчливым ласковым голосом. Но не сейчас, а позже, когда она обессилет от слез. Когда образ уходящего Майкла не будет вызывать столько резкой пронзительной боли.
Мысли рвались в голове, воспоминания последнего месяца крутились каруселью. Как они с Майклом сидели в римских кафешках, и там же покупали живые краски, как придумывали дом на двоих, который будет стоять у поросшего камышами озера на «Горизонте» и чертили план его первого этажа. Как обсуждали свой будущий полет сквозь никем не виданные галактики… и сколько вина они выпьют за длинную жизнь…
– Джеки, проклятие, что ты здесь делаешь?! Почему ты в Дублине?!
Лешка безжалостно тряс ее за плечи.
– Леша?
Она поднялась, осматриваясь, мучительно возвращаясь в реальность. Сквозь окна чуть пробивался свет, а она сама лежала, совершенно одетая, в чужой кровати.
– Какого черта ты не улетела с ним?!
Брат орал ей с лицо с совершенно не свойственной ему злостью.
– Что на тебя нашло? Не кричи на меня!
Он резко отпустил ее, выпрямился и посмотрел сверху, закинув руку за голову. В жесте читалось отчаяние. Джеки не понимала, что его могло так расстроить.
– Леш, – осторожно начала она. – Ты был прав, все лысые – психи.
– Да что ты?! – воскликнул он со знакомой злой насмешкой. Опустил руку и отвернулся к окну.
– «Горизонт» уже улетел, и ты знаешь об этом?
– Еще не улетел, ты успеешь догнать. Должна успеть.
– Нет, даже не думай, что я теперь побегу вслед за Майклом.
– Проклятие! Я был уверен, что и ты улетаешь. Ты закрылась от всех контактов.
