Сгусток злобы бился внутри него. Ирт чувствовал, как то разбухает, то сокращается потерявшее баланс тело. Чтобы это остановить, нужно собрать бешеные клетки в центре самого себя и запереть их. Но сосредоточиться на этом мешали человеческие конечности. Эти руки и две хлипких ноги – непривычные части. Приходилось постоянно контролировать их форму.
Чтобы выйти из Ниши Изоляции. Утыканной мертвой, сухой, да еще и зеленой дрянью, которые они называют деревьями.
Под непробиваемым куполом энергии ему оставалось только выжидать, а силы уходили, как сладкая кровь сквозь дырявые поры Чаги.
От одной мысли о встрече с ним затягивались лишние щели на нелепой человеческой голове.
Чага пришел сам, весь теплый, сочный и дрожащий, с такими светящимися глазами. Сначала он их прятал, а потом – посмотрел.
Глаза зверушки Ирту очень нравились, поэтому он и себе завел… позаметнее.
Если уж изображать землянина, то в достойном виде – чтобы крупнее и ярче. Выразительнее. Как все на Орфорте.
Ирт торопился ощупать свою зверюшку – все ли было на месте, не изменилось ли теплое нутро, не испортились ли тоненькие сосуды под белой непрочной кожей? Будет ли, как прежде, красная густая влага ласково трепетать по росткам Хозяина?
За долгое предзимье один из охотников Стен – Оней отрастил себе короткий хобот. А вот его Чага – те части, которые Ирт оторвал. Значит, землянин способен меняться, но не на Орфорте…
Может, ему не хватало мочи червей для восстановления сил? Надо еще раз оторвать, посмотреть, на что Чага способен на Земле. Он же здесь командует кораблем. Смешно – космический воин. Жалкое зрелище.
Ирт все же плохо представлял себе эту застывшую, как в вечном холоде, и заваленную всякой мертвечиной планетку. Ру был против. Против мертвых космических кораблей. Против долгих отлучек. Даже против его Чаги.
Бессмысленно, неразумно, неразумно бессмысленно – вот пара слов, которые он шипел Ирту в уши. И еще несколько о долге – присматривать за Просторами, за Стеной и за новыми почкованиями в Нише Перерождений.
Ру брезговал Чагой, потому что тот не менялся.
Но Ирта это так возбуждало. Он мог бесконечно играть с земной игрушкой. Землянин был удивительный, он с виду вроде и не менялся и при этом странно и неуловимо менялся… где-то внутри. Ирт чувствовал – еще совсем немного усилий, и Чага переродится, он уже был не тот, совсем не тот, кто спустился сверху…
И тогда, возможно, Ирт его порвет или соединится с ним навсегда.
Но Чага исчез. Он не мог сбежать, потому что искренне тянулся к своему Хозяину. Не так, как выросты Просторов, со своими липкими клетками. Ирт не сомневался, его выкрали какие-то твари, прятавшие за своими сизыми мордами вымоченные в моче мысли.
Все на Стене Флаа трансформировались, скрывая свое раскисшее нутро и правду, и только Чага не врал и не менялся. Единственный.
Пока снова не оказался на Земле.
Но Чага пришел, сразу, как смог. А его отобрали.
Стеганули плетью энергии по спине и горлу Ирта и выдернули из объятий замотанную в тряпки зверушку, обрывая не успевшие втянуться ростки.
Ирт почувствовал, как позже что-то случилось. Фрагменты его ростков все еще бродили в Чаге, в его теле, которое кто-то стал крушить, оставляя слишком много повреждений, слишком опасных. Что никому не позволено. Никому.
Позже чувство связанности пропало.
И сейчас он старался быть неподвижным. Не раскачивать взбесившиеся клетки, как всегда велел Ру:
Того, кого Ру родил для Стены и ее унылых Ниш, сожрали на Просторах. И мысль об этом обычно смешила Ирта. Но сейчас, в плену на Земле, он чувствовал, как близок к тому, чтобы превратиться в яростный ствол и биться, биться в силовую перегородку, за которую его засунули среди огрызков мертвого зеленого дерьма.
Чтоб гнилой медергом пророс коротконогому следователю в мозг и засрал его черными опарышами!
Когда они вошли внутрь, Ирт в первый момент их не заметил, так сильно он погрузился в черноту и неподвижность. Но запах. Этот запах он искал два с половиной земных года. Его запах.
Он рывком выпрямился, восстанавливая, выглаживая земную одежду. Багровый цвет – цвет Хозяина. Чага должен тосковать по нему.
