решении наиболее острых технических проблем. Мы могли бы лучше разобраться в психических заболеваниях, а значит, найти лучшие способы их лечения. Таким образом, исследования в области интеллекта должны помочь нам понять, как работает человеческий разум, научиться строить более разумные машины и улучшить механизмы выработки коллективных решений. Эти достижения будут иметь решающее значение для нашего процветания, образования, здоровья и общественной безопасности. Сейчас, я повторяю, самое время для того, чтобы значительно расширить исследования в области интеллекта, а не сворачивать их.
Нас часто вводят в заблуждение общие, расплывчатые по значению, но часто повторяемые слова. Никто пока не смог дать точное, верифицируемое определение, что такое интеллект и мышление в целом. Единственная известная мне практически применимая характеристика, хоть и довольно ограниченная, принадлежит Алану Тьюрингу. В своем тесте он дал рабочее определение особой формы мышления — человеческого мышления.
Давайте рассматривать наше мышление так, как его характеризует тест Тьюринга. Становится очевидно, что у человеческого мышления много аспектов. Рассмотрим, например, тест Тьюринга на визуальный интеллект, то есть вопросы об изображении, варьирующие от «Что изображено на картинке?» до «Кто изображен на картинке?» и «Что делает этот человек?» и даже «Что эта девочка думает об этом мальчике?» и т. д. Сейчас благодаря последним достижениям нейронаук нам уже известно, что для ответа на такие вопросы требуются различные компетенции и умения, часто не зависящие друг от друга, а также относящиеся к разным отделам мозга. Внешне похожие вопросы, касающиеся распознавания предметов и лиц («Что там?» в противоположность «Кто там?»), соотносятся с разными частями зрительной зоны коры головного мозга. Слово «интеллект» в этом контексте может быть истолковано так же неверно, как слово «жизнь»: в течение первой половины прошлого века популярные научные журналы обычно писали о проблеме жизни так, будто существует некий единый жизненный субстрат, который лишь надо открыть.
Сегодня говорить о проблеме жизни смешно: биология — это наука, работающая со множеством серьезных проблем, а не с какой-то единственной. Интеллект — одно слово, скрывающее множество проблем, решение которых достойно множества Нобелевских премий. Это связано с точкой зрения Марвина Минского на проблему мышления, заключенную в его афористичной формуле «Общество разума». Так же обстоит дело и с настоящим тестом Тьюринга: это широкий круг вопросов, призванных исследовать главные аспекты человеческого мышления. Вот почему мы с коллегами занимаемся разработкой теоретических основ для неисчерпывающего набора вопросов расширенного теста Тьюринга, чтобы оценить научные достижения в нашей области. Слово «вопросы» во множественном числе подчеркивает, что мы говорим о большом числе различных интеллектуальных способностей, которые еще предстоит описать и, возможно, воспроизвести в искусственном интеллекте: базовое визуальное распознавание объектов, идентификация лиц, оценка эмоций, социальный интеллект, язык и многое другое. Расширенный тест Тьюринга делает особый упор на то, что количественная модель должна сопоставлять человеческое поведение и человеческую физиологию — разум и мозг. Таким образом, наши условия лежат далеко за пределами исходного теста Тьюринга; для их понимания и разработки соответствующих интеллектуальных технологий необходима целая научная область.
Следует ли нам бояться мыслящих машин?
Так как интеллект — это набор решений не зависящих друг от друга проблем, особых причин бояться внезапного появления сверхразумной машины нет, хотя всегда лучше перестраховаться. Конечно, любая технология из тех, что появляются сейчас или появятся через некоторое время, чтобы решать те или иные проблемы исследования интеллекта, вероятно, будет сильна сама по себе, а потому потенциально опасна в случае злоупотребления (впрочем, это касается большинства технологий).
Таким образом, здесь, как и в других областях науки, необходимы соответствующие меры безопасности и этические нормы. Кроме того, вероятно, понадобится постоянный мониторинг (возможно, силами независимой межгосударственной организации) супралинейного риска, создаваемого комбинациями постоянно появляющихся интеллектуальных технологий. Впрочем, подводя итог, я отмечу, что не только не боюсь разумных машин, но и считаю их зарождение и эволюцию одним из самых захватывающих, интересных и позитивных событий в истории человеческой мысли.
Эпохальное для человека событие
Более пятидесяти лет я наблюдаю, насколько быстро меняется общественное мнение по поводу искусственного интеллекта. «Он невозможен, это нереализуемо». «Это важно / это не важно». «Это шутка». «Не может быть сильного искусственного интеллекта, только слабый». «Он уничтожит людей как вид». Такого рода крайности в последнее время уступили место признанию факта, что искусственный интеллект — это эпохальное научное, технологическое и социальное явление. Мы создали новый разум, который будет существовать наряду с нашим. Если мы станем обращаться с ним мудро, он принесет огромную пользу как всему человечеству, так и каждому из нас.
