Я уставился на нее.
А она уставилась на меня.
И что же она видела?
Она видела полководца короля Альфреда. Она видела Утреда Беббанбургского, язычника на службе у христианского короля. Я был высоким и — тогда — широкоплечим. Я был воином меча, воином копья, разбогатевшим в сражениях, поэтому кольчуга моя сияла, шлем был инкрустирован серебром, а поверх кольчужных рукавов блестели браслеты. Мой пояс, на котором висел меч, украшали серебряные волчьи головы, ножны Вздоха Змея были усеяны кусочками гагата, пряжки ремня и плаща были сделаны из тяжелого золота. Только маленький амулет в виде молота Тора, висевший у меня на шее, был дешевым, но я владел этим талисманом с детства. И он до сих пор у меня. Слава моей юности ушла, источенная временем, но тогда Скади увидела меня именно таким. Она увидела перед собой полководца.
И поэтому плюнула в меня. Плевок попал в щеку, и я не стал ее вытирать.
— Кто эта сука? — спросил я.
— Скади, — ответил Райпер. Посмотрел на двух палачей и добавил: — Они говорят, что она — их предводительница.
Толстяк застонал. Его развязали, и теперь он свернулся клубком.
— Найдите кого-нибудь, кто о нем позаботится, — раздраженно велел я, и Скади плюнула снова, на этот раз попав мне в губы. — Кто он? — спросил я, не обращая на нее внимания.
— Мы думаем, это Эдвульф, — ответил Райпер.
— Уберите его отсюда, — приказал я.
Потом повернулся, чтобы посмотреть на красотку, которая в меня плевала.
— И кто такая эта Скади? — спросил я.
Она была датчанкой, рожденной на ферме в северной части их суровой страны, дочерью человека, не владевшего богатствами и оставившего свою вдову в бедности. Но у вдовы имелась Скади, удивительно красивая, поэтому Скади выдали замуж за человека, пожелавшего заплатить за то, чтобы ее гибкое длинное тело оказалось в его постели. Муж Скади был вождем клана фризов, пиратом, но потом Скади повстречалась с Харальдом Кровавые Волосы, и ярл Харальд предложил ей жизнь, куда более захватывающую, чем прозябание за гниющим палисадом на заливаемой приливами отмели. И вот Скади убежала с Харальдом.
Все это мне еще предстояло узнать, а тогда я понял лишь, что она — женщина Харальда и что Хэстен сказал правду: увидеть ее — значит ее возжелать.
— Ты освободишь меня, — сказала она с удивительной уверенностью.
— Я сделаю что захочу, — ответил я. — Я не слушаюсь приказов глупцов.
Она возмутилась, услышав это. Я увидел — она собирается снова плюнуть, и поднял руку, чтобы ударить ее. Скади притихла.
— Ни одного дозорного, — бросил я. — Какие предводители не выставляют часовых? Только глупцы.
Она возненавидела мои слова. Она возненавидела их, потому что они были правдивы.
— Ярл Харальд заплатит тебе за мою свободу, — сказала Скади.
— Моя цена за твою свободу — печень Харальда, — ответил я.
— Ты Утред? — спросила она.
— Я — лорд Утред Беббанбургский.
Скади чуть заметно улыбнулась.
— Тогда Беббанбургу понадобится новый лорд, если ты не отпустишь меня. Я прокляну тебя. Ты познаешь мучительную боль, Утред Беббанбургский, даже более мучительную, чем он, — она кивнула на Эдвульфа, которого выносили из церкви четверо моих людей.
— Он тоже дурак, — отозвался я, — потому что не поставил часовых.
Отряд мародеров Скади напал на деревню при свете утра, и никто не заметил их приближения. Некоторые жители деревни, те, кого мы видели с гребня холма, спаслись, но большинство были захвачены в плен, и из них выжили только женщины и дети, которых можно было продать в рабство.
Мы оставили в живых одного датчанина — и Скади. Остальных убили. Мы забрали их лошадей, их кольчуги и оружие. Я приказал выжившим жителям деревни гнать свой скот на север, к Сутриганаворку, потому что людей Харальда следовало лишить пропитания. Хоть это и нелегко было сделать, потому что урожай уже находился в амбарах и сады ломились от фруктов.
Мы все еще дореза?ли последних датчан, когда разведчики Финана доложили, что на юге к гребню холма приближаются всадники.
Я отправился к ним навстречу, взяв с собой семьдесят человек, датчанина, которого пощадил, и Скади. Еще я прихватил длинный кусок пенькового каната, раньше привязанного к маленькому церковному колоколу.
Вместе с Финаном мы въехали на перевал; там был сенокос с мягкой травой и оттуда открывался хороший вид на юг. Далеко в небе густели новые дымы, но ближе, гораздо ближе, по берегам затененного ивами ручья скакал отряд всадников. По моим подсчетам, их было примерно столько же, сколько
