— Предательства, — ответил я.
«Сеолфервулф» стоил годового дохода тана с крепким поместьем, и Гутлак, должно быть, понял, что у нас на борту есть деньги. Его люди обнаружат, что трудно захватить корабль, пока Осферт и его отряд защищают конец пирса, но пьяные в таверне были более легкой добычей. Я боялся, что Гутлак может взять нас в заложники и потребовать огромный выкуп, поэтому Ситрик постоянно выскальзывал во двор через заднюю дверь и каждый раз возвращался, качая головой.
— Мочевой пузырь у тебя маловат, — посмеялся над ним один из моих людей.
Я сидел в углу комнаты со Скади, Финаном и его женой-шотландкой Этне, не обращая внимания на громкие песни и смех за другими столами. Я гадал, сколько людей живет в Дамноке и почему так мало посетителей в «Гусе». А еще думал о том, наточено ли оружие. И где спрятано все золото мира?
— Итак, где же находится все золото мира? — спросил я Скади.
— Во Фризии, — ответила та.
— Она обширна.
— У моего мужа крепость на море.
— Так расскажи нам о своем муже.
— Его зовут Скирнир Торсон, — сказала она.
— Мне знакомо это имя.
— Он называет себя Морским Волком, — продолжала Скади, глядя на меня, но сознавая, что Финан и Этне тоже слушают.
— Он может называть себя, как ему вздумается, — сказал я, — но это не значит, что его прозвище правдиво.
— Он заработал себе известность, — проговорила Скади.
И она рассказала нам о Скирнире, и в рассказе ее был смысл. На фризском побережье обретались пираты — там, где их защищали предательские мелководья и зыбучие пески. Мы с Финаном, будучи в рабстве у Сверри, прошли на веслах через эти воды, иногда чувствуя, как лопасти наших весел ударяют по песку или илу. Сверри, умный капитан, спасся от преследования красного корабля[10] благодаря тому, что знал местные русла, и я не сомневался, что Скирнир отлично знает тамошние воды. Он называл себя ярлом — титул, равнозначный лорду, — но, по правде говоря, был лишь жестоким пиратом, охотящимся за кораблями.
Фризские острова всегда давали мародеров и пиратов; большинство из них были безрассудными людьми, которые довольно быстро погибали, но Скади уверяла, что Скирнир преуспел. Он захватывал суда или брал с них плату за то, чтобы пропустить их целыми и невредимыми, — благодаря чему приобрел дурную славу и богатство.
— Сколько у него команд? — спросил я Скади.
— Когда я в последний раз там была, — ответила она, — у него было шестнадцать маленьких судов и два больших.
— И когда ты была там в последний раз?
— Два лета назад.
— Почему ты ушла? — спросила Этне.
Скади оценивающе посмотрела на шотландку, но Этне выдержала взгляд. Этне была маленькой, рыжеволосой и пылкой женщиной, которую мы вызволили из рабства, и она была неистово предана Финану, которому родила сына и дочь. Она видела, куда мы клоним, и желала вызнать все, что могла, прежде чем ее муж пойдет в бой.
— Я ушла, потому что Скирнир — свинья, — ответила Скади.
— Он мужчина, — сказала Этне и получила укоризненный тычок под ребра от Финана.
Я наблюдал, как служанка несет дрова к очагу таверны. Огонь разгорелся, а я снова подумал — почему так мало людей пьет в «Гусе»?
— Скирнир трахается, как свинья, — сказала Скади, — и он храпит, как свинья, и он бьет женщин.
— Итак, как же ты спаслась от свиньи? — упорствовала Этне.
— Скирнир захватил корабль, на котором был сундук с золотыми монетами, и взял часть золота в Хайтабу, чтобы купить новое оружие. Он захватил меня с собой.
— Зачем? — спросил я.
Она посмотрела на меня спокойным взглядом.
— Потому что не мог вынести разлуки со мной.
Я улыбнулся.
— Но у Скирнира, должно быть, имелись люди, чтобы охранять тебя в Хайтабу?
— Три команды.
— И он позволил тебе встретиться с Харальдом?
