Эта дача была оборудована специально для пребывания главы государства: все положенные коммуникации, средства связи, меры безопасности. Ну и, конечно, приятные мелочи типа садов и специального отвода Москвы-реки, чтобы высокие хозяева и гости могли ловить рыбу. В горбачевские времена все это было построено за полгода, за что группа строителей из 9-го Управления КГБ СССР получила высокие государственные награды, в том числе и ордена Ленина.
Ельцин там во времена СССР не бывал, но в его представлении (а главное, в представлении его жены Наины) Барвиха-4 — это было что-то наподобие пирамиды для фараонов — символ принадлежности к высшей власти. Царские палаты Российской Федерации.
«Прибабахам» своей жены Борис Николаевич сопротивляться не всегда мог — себе дороже выходило. И он торопил передел президентской собственности, самым лакомым куском которой была Барвиха-4. Горбачева выселили со скоростью, с какой выбрасывают из недвижимости должника по банковскому кредиту.
Сам дом был отделан лично подобранным Раисой Максимовной итальянским мрамором (его по указанию Татьяны Дьяченко потом сковырнули, чтобы заменить безвкусной помпезной лепниной). Мебель — роскошная. Хотя Наина сразу стала подозревать, что предшественница особо ценные предметы интерьера и мебели вывезла. И наверняка пришлось заказывать все новое, чтобы стало круче, чем при предшественнице, если бы муж Наине окорот все- таки не дал.
На втором этаже одно крыло было президентским — с двумя большими спальнями для мужа и жены. Мне показалось, что спальня Раисы чуть больше была, и Ельцин занял именно ее. Наина устроилась в опочивальне президента СССР. Напротив каждой из спален было по кабинету. У Ельцина в распоряжении оказался довольно стандартный кабинет, обставленный мебелью из орехового дерева: шкафы, столы — для совещаний и письменный и т. д. А вот Наина заняла кабинет роскошный, с мебелью по спецзаказу из Италии. Кроме больших шкафов, почему-то много там стояло секретеров — из молочного дуба с патиной, с множеством ящиков и ящичков.
Наина была жутко заинтригована этими секретерами, выдвигала и задвигала ящички, размышляя вслух:
— Зачем столько ей? Нет, наверняка в них что-то лежало, эта мебель не просто так…
Сестра-хозяйка возьми да и скажи:
— Может, для бижутерии. Или драгоценностей…
Это для новой хозяйки был удар ниже пояса. Я понял, что теперь неминуемо последует заполнение этих ящичков аналогичным содержимым — со всеми вытекающими для всех последствиями. Борьба с коварной Вандербильдихой-Раисой будет истощать ресурсы всех причастных. Так оно и оказалось.
Борису Николаевичу пришлось затоваривать секретеры браслетами, кольцами, цепочками, брошками и серьгами. У него к тому моменту из иждивенцев был внук, две внучки, две дочки и Наина, не считая престарелой матери. Ладно, старушка и Боря-младший, которому дарились компьютер, велосипед или ролики. А вот женщинам и девушкам «брюлики» — это те подарки, которых, как они считали, женская половина семьи № 1 заслуживает просто по статусу. Благо пустых ящичков в секретерах много было. Исполнять эти прихоти должен был глава семейства.
Начался вывод наших войск из Германии. Тогда мы располагались еще в 14-м корпусе Кремля, а начальником Главного управления охраны был Барсуков. Ему удалось договориться с министром обороны Грачевым и главнокомандующим Западной группой войск Бурлаковым и наложить руку на сеть магазинов Военторга в Германии. А надо сказать, что за границей эти магазины работали совершенно по-другому, чем в Союзе — по посольской схеме. Цены там были ниже на порядки, чтобы наши военные в ГСВГ, ЮГВ, СГВ и так далее побыстрее расставались с валютой, в которой им выплачивалось денежное довольствие. А когда пиво, шнапс и виски в кафе, тряпки и аппаратура в магазине стоят не в пример меньше, чем на родине, то марки, злотые, форинты и кроны в карманах военных не залеживаются. Шубы, джинсы, кроссовки, ювелирка, магнитофоны, телевизоры отправлялись в СССР контейнерами.
И вот все это торговое изобилие оказалось в России. Когда мы впервые, благодаря Барсукову, оказались в таком магазине (в здании, где в свое время работала Инесса Арманд), моя жена купила сразу две шубы. Я ничего не купил — «шопоманией» никогда не страдал. На меня, помнится, произвел впечатление не ассортимент, а те, кто им торговал. Продавщицы были как на подбор — вышколенные, утонченные, роскошно одетые, с настоящим макияжем, в бриллиантах. И манеры абсолютно европейские. Жены высших руководителей страны так не выглядели.
Посетил я эту сказочную торговую точку всего один раз, но вот ощущения запомнил. Жены наши там, конечно, часто потом бывали. Барсуков говорил, что в этих магазинах могут отовариваться все офицеры ГУО, но я сомневаюсь, что так было. Вряд ли все 13 тысяч сотрудников, в том числе и младших офицеров, видели всё это. Уж слишком вызывающий там наблюдался «коммунизм».
Ну а когда приходил покупатель № 1, начальник Главного управления охраны — комендант Кремля М. Барсуков, магазин закрывался, и генерал в одиночестве выбирал, что взять себе (насчет «купить» — сомневаюсь). Тем более что пример ему брать было с кого.
Не помню уже, у кого из женщин семьи Ельциных намечался день рождения — у Наины, Тани или Лены, Кати или Маши. Глава семейства, естественно, как внимательный муж, отец и дедушка, озаботился подарком. Приходит к нему Барсуков с кейсом, открывает и выкладывает на стол десятка полтора футляров с ювелирными изделиями. Чего там только не было… И не рядовые перстеньки-сережки из плохого золота с фианитом, на которые, тем не менее, непьющий инженер полгода копит, чтобы супруге подарить. В высших эшелонах власти до такого тогда не опускались. Оправа — золото высокой пробы. И бриллианты — не песчинки, а «булыжники» от пяти, наверное, карат. Чем крупнее «брюлик», тем любовь сильнее.
