«В народе укрепилось мнение: Ельцин — пьяница. Вы долго были рядом с ним и, наверное, точно знаете, так это или нет».
Не то что знаю — это мой организм на себе сполна испытал!
Когда ЕБН отовсюду повыгоняли, мы стали друзьями, а чем многие друзья занимаются, когда работы лишились? Правильно, выпивкой. Это происходило каждый день. Я с Ельциным тогда чуть всего здоровья не лишился. Борис Николаевич был «всеядный»: самогон — да наливай! Вонючий китайский технический спирт — за милую душу. Такой водители заливали в бачок стеклоомывателя, хотя редко — в салоне запах жуткий стоял. А ЕБН пил с удовольствием и разбавлять не давал.
У меня алкоголь всегда был — дарили регулярно. И до Ельцина, и после. Так, губернатор Тульской области Н. Севрюгин каждую неделю привозил по паре ящиков водки «Левша» и 40-градусной настойки «Тульский сувенир». Вплоть до самого моего увольнения. Но алкоголь у меня мог стоять месяцами «без движения». У Ельцина — нет.
Мы с ним литрами пили. Начинали в 11 утра и заканчивали около 9–10 вечера, когда я отвозил его домой. А потом еще ехал в свою службу, встречался с подчиненными, ставил задачи на следующий день — работу ведь никто не отменял. Или в Президентский клуб приезжал, если компания меня ждала. И только потом — домой, в 3 часа ложился спать, а в 6 утра уже подъем, и — на спортивные занятия. График был бешеный, но я, слава богу, выжил. И, вынужденно употребляя литрами, я не позволял себе пьянеть. Если бы хоть кто-то меня увидел пьяным, об этом сразу раструбили бы.
Ельцин «отрывался», а от Наины за его пьянку доставалось почему-то мне — постоянно выговаривала. В 1996 году, когда у него был уже шестой инфаркт, она мне заявила: мол, это вы его таким сделали, вы его споили. Но это вопрос спорный — кто кого спаивал. Когда мы с ним встретились в 1985 году, я вообще редко употреблял алкоголь, был спортсменом, неоднократным чемпионом 9-го Управления, аппарата КГБ СССР по нескольким видам спорта. А как стал работать с Елбоном, так и начались мои испытания.
Сценарий всегда был одним и тем же. Вызывает к себе в кабинет. Журнальный столик, бутылка армянского трехзвездочного коньяка за 8 рублей 12 копеек со спецбазы, то есть не «левый»; боржоми и фруктовая вода — грушевая или «Тархун», бутылочки по 330 граммов. Фужерная тара разная: 250 граммов для боржоми, 125 — для вина, 50 — для водки или коньяка. Он возбужденным голосом: «Ну, давайте!» Открываю. Показывает на 125-граммовый бокал: наливай. Лью коньяк и смотрю: показывает — еще, еще, до полного. «Себе. Ну, поехали!» Отставать я не имел права. «Между первой и второй перерывчик небольшой». И так каждый день почти.
В Молоково у меня Борис Николаевич не раз напивался так, что местный деревенский народ, который случайно видел эту картину, бывал в изумлении.
В президентском доме на Осенней улице Наина одно время грешила на нечистую силу. Заезжают они днем по делам каким-то, вроде постоянно при ней муж, из дома не выходит, а не успеешь оглянуться — пьяный. Секрет был несложным. Когда Ельцин с Наиной входили в квартиру, он набирал мой номер телефона и сбрасывал. Это был сигнал. А я, пока они поднимались в лифте, проводил подготовку к спецмероприятию. Наина начинала хлопотать по хозяйству, Борис Николаевич заходил в туалет, открывал окно, а на соседней лоджии — верный Санчо, у которого с собой было. Набулькать «Гжелки» в стакан — дело нескольких секунд, выпить — еще меньше, закусь — пара огурчиков. Я быстро отходил на заранее приготовленные позиции. Наина заглядывает в туалет, а там Борис Николаевич, уже удовлетворенный, любуется в окно окрестностями: «Эх, красота-то какая!
Лепота!»
Трудно ему, конечно, пришлось, когда врачи без всякой дипломатии сказали: будете так же дружить с водкой, Борис Николаевич, вы — не жилец. «Соскакивать» с крепких напитков ЕБН решил при помощи шампанского, против него медики ничего не имели. Но они-то рассматривали разумные количества, а не коробку (12 бутылок) за один присест! Особенно жалко мне стало однажды Александра Лукашенко. Белорусский президент приехал в гости к российскому как раз в момент «лечения шампанским». Час они сидят вдвоем, два, три… Дверь распахивается, вываливается Григорьич с круглыми глазами и с придыханием шепчет мне на ухо: «Саша, где туалет? Сейчас днище вырвет! Не могу шампуня столько пить, я ж бэлорус. Сделай что-нибудь!»
А что я мог с Ельциным сделать? Тут уж мужик или сам с собой что-то сделает, чтобы жизнь свою изменить, или никто не сделает…
«Правда ли, что у нынешнего президента Путина — несколько двойников на разные случаи жизни?»
Я с Владимиром Владимировичем не работал, поэтому про его двойников ничего не знаю. У Ельцина не было, хотя эта тема не раз возникала. Как же — якобы имелись «копии» у Брежнева, Сталина. Вместо них в президиумах сидели, в командировки ездили, на Мавзолее, когда холодно, на демонстрациях стояли. И ко мне многие подходили: дескать, ради безопасности стоит завести пару дублеров Бориса Николаевича.
Я был категорически против, потому что хорошо изучил этого человека и твердо знал: никто никогда Ельцина в жизни не смог бы скопировать достоверно. Пародировать — легко, шаржи хорошо получались, вспомните «Куклы». А копия, чтобы отличить нельзя было, невозможна в принципе. Слишком он фактурный был.
Для органов КГБ — ФСБ специально всегда таких кандидатов в сотрудники подбирали, чтобы как серая мышь, не выделялся из толпы. А здесь — полная противоположность. Нельзя скопировать манеру, жесты, непредсказуемые действия. Он же не сидел, как другие, уставившись в бумажку и изредка поднимая голову, чтобы изобразить «живую речь». Вот премьер-министру Медведеву с его «свобода лучше, чем несвобода, воля лучше, чем тюрьма» можно
