Первая работа. Испания

Знакомство с сеньорой Рибаль

Таксист высадил нас у гигантского пятнистого платана. Я вышла из машины и вдохнула поглубже. Тёплый воздух Испании пах пирожными и солёным песком.

Сеньора Рибаль, или, как назвала её Марина, «наша дуэнья», жила в невысоком домике цвета охры. К двери вело крылечко, украшенное искусственными белыми магнолиями. Я задрала голову, рассматривая плоскую крышу домика. Наверное, остроконечные кровли придумали в северных странах, где часто идут дожди, а здесь они ни к чему…

— Ты заплатишь? — поинтересовалась за моей спиной Марина. — А то у меня кошелёк далеко.

Она помахала лёгкой сумочкой.

Мой кошелёк был ещё дальше, на дне рюкзака, но я, вспыхнув от очередной неловкой ситуации, раскрыла рюкзак и принялась яростно в нем копаться.

— А сколько?

— Тридцатку, — небрежно бросила Марина.

«Тридцать евро? — похолодела я. — За поездку? Я должна одна платить?»

— Я тебе отдам потом, — словно услышав мои мысли, сообщила Марина, а сама жестом указала таксисту, чтобы он поднял наши чемоданы на крыльцо.

Тридцати евро у меня не было, мама сунула мне сотню в кошелёк, и таксист долго собирал мне сдачу, копаясь в карманах рубашки. Отдал пятьдесят евро бумажкой, а остальное — монетами. Приговаривать muy bien он почему-то перестал. Зато что-то проворчал про большие деньги, которые водятся только у иностранцев.

Я беспомощно оглянулась на Марину, но она со скучающим видом стояла на крыльце и разглядывала медную табличку с именами жильцов.

— Gracias, — пробормотала я на всякий случай и заторопилась к Марине. Она тем временем нажала на чёрную кнопку возле фамилии Ribal. Рядом с кнопкой на стене ножиком было нацарапано сердечко, а в нём написано «danke»[9]. Оригинальный способ поблагодарить дуэнью за проживание.

— Всё, она открыла. Толкай дверь! — велела Марина.

Мы вошли в полутёмный прохладный холл.

— Вижу лифт! — воскликнула Марина и ринулась к еле заметной двери.

Мы с моим чемоданом в лифт уже не поместились. Я решила подождать, пока кабинка доставит Марину и вернётся, но та задорно крикнула:

— Догоняй! Не то опоздаешь на знакомство!

Пришлось идти пешком по винтовой лестнице и тащить за собой чемодан, который жалобно постукивал колёсами. Ступеньки с каждым шагом становились всё у?же. Я злилась.

Но когда я добралась до второго этажа и глянула вниз, злость отступила: я увидела, что лестница похожа на разрезанную пополам раковину- наутилуса. Такие лестницы любил проектировать Антонио Гауди. Я прочла об этом в одном из отзывов на книгу, которую так и не успела даже открыть.

Выходило, будто я, как гигантский моллюск, вылезла со своим чемоданом из самой сердцевины раковины.

Марина дожидалась у лифта, рассматривая что-то в телефоне. Увидев меня, кивнула на тёмно-зелёную деревянную дверь.

— Иди!

— Куда?

— Ты же спешила с ней познакомиться!

— Я не то чтобы…

Но дверь сама распахнулась, и за ней послышался низкий, почти мужской голос:

— ?Hola! ?Bienvenido!

Слово это мы учили ещё на самом первом уроке… И песню пели вместе с Беатрис. Помню, как меня тогда поразило: учительница тоже может петь с учениками, даже если она не преподаёт музыку. Какой там был мотив? «Привет, добро пожаловать! Привет! Привет! Добро…»

— Заходи, хватит бормотать! — подтолкнула меня Марина.

Я осторожно вкатила чемодан в полутёмную прихожую, где застыла, как каменное изваяние, наша квартирная хозяйка.

— ?Hola! — повторила она и, протянув руку, дёрнула за свисающий шнур светильника.

Я вздрогнула.

Больше всего сеньора Рибаль была похожа на древнюю рыбу латимерию, чей муляж я видела в Зоологическом музее на Большой Никитской: такие же круглые глаза навыкате, чуть приоткрытый рот, нижняя губа выдаётся вперёд. Бледная кожа, тёмные с проседью волосы. В них воткнута гребёнка грязно-