Из князей в грязи?
Я тебя прошу, не делай видеосъемку этого трейлера, а то моя мама, когда ты ей видео вышлешь, от инфаркта сляжет. Блин, никогда не думала, что приеду к мужу-американцу, который живет в старом трейлере со своей мамой, да еще с дырищей в кухонном полу. Осторожно, не провались. Был бы с руками, давно бы вставил новые деревяшки. Я в Ташкенте в шикарной квартире жила, такой ремонт перед отъездом там отгрохала! Этим америкосам не снилось. Я две штуки долларов на родине имела, в месяц! Интересно, на сколько у меня хватит терпения?
Слышала бы ты, как его мать по вечерам бубнит! Она так молится вслух, долго и нудно. У нее в спальне стенд есть, куда она прикрепляет фотографии, вырезанные из газет. Фотографии пропавших без вести. Представь? У меня гул в голове от ее набожности.
Посмотри, какие я костюмчики себе купила в Нью-Йорке! Как тебе эти босоножки? Нравятся? Думаешь, мне негде будет их носить? Я, между прочим, уже ношу. Мой же не работает сейчас, возит меня в колледж на занятия «русский язык для иностранцев». Конечно, мне на фиг не нужны эти курсы, ты помнишь, я в Ташкенте переводчиком работала. Но надо же из вонючего трейлера вырваться, нарядиться, почувствовать себя белым человеком. Конечно, блистаю там, и познаниями в том числе.
Понятия не имею, когда стану тут легальной. Я даже упаковщицей в магазин не могу без грин-карты пойти работать! А муженек пока не может подать документы на меня в иммиграционную службу. Ведь им мало просто сертификата о браке. Он, оказывается, теперь должен доказать, что в состоянии меня содержать. Так что, пока он не устроится на работу, мы сидим. Я сижу. Только никому не говори, но я все деньги, что привезла, потратила на нашу свадьбу, на прическу с маникюром, прикинь?
Давай поснимай меня на берегу океана. Здесь так красиво! Я сейчас мамочке рукой помашу. «Мамочка! Привет! У нас все просто замечательно! Ой, пеликаны летят!»
Монолог няни, или Последнее шоу Си Джея
(США, Аризона, 1999, авторское)
Ты — хорошенький в голубеньком гробу. В черном платье я — склонилась над тобою. Черты твои обведены коричневой каймой. Услуги визажиста похоронного дома — дорогое удовольствие.
Твой гробик окружен цветами и людьми. Тебе, должно быть, обидно умереть, не познав запаха цветов и красок мира.
Твой обезображенный поцелуями смерти череп прикрыт кепкой, выбранной родителями. На головном уборе рисунок: нагло усмехается герой американского мультфильма — тасманская крыса. Существо быстрое, хитрое, неуправляемое и непредсказуемое. Тоже мне, нашли что надеть на усопшего пупсика.
В ногах твоих голубенький плюшевый медвежонок. Он мог бы быть твоей любимой игрушкой. Может, так оно и будет, ведь египтяне тоже верили, что все предметы, положенные в могилу фараона, будут им использованы на том свете. Дай-то бог, кому как верится.
Ты прожил три болезненных мгновения. Три месяца. Июль, август и сентябрь. Октябрь дни твои обрезал. Ты задохнулся. Во сне. В спальне матери. При матери.
Твоя шестилетняя сестренка — единственный сухоглазый человечек из присутствующих. Она тщательно подготовилась к твоему последнему шоу. Ее щеки красны от румян. Фиолетовые тени придают глазам еще более глупое выражение. Красная материнская помада. Ей теперь хорошо, она догадывается, что будет высыпаться и не услышит твоих ночных воплей, что скромная родительская зарплата не будет идти преимущественно на твои нужды. Она больше не услышит: «Подумай о своем братике!» Ибо братика-то больше нет.
Отец, убитый горем, сидит в кресле, уронив лицо в ладони. Для него Си Джей — первый и последний ребенок. Ведь по требованию жены он недавно пошел на вазэктомию — стерилизацию.
Люди вокруг плачут и сморкаются. И это меня раздражает. Что за насмешка природы, почему слезы и сопли идут рука об руку? Такой недостаток человеческого организма! Звуки сморкания звучат кощунственно для моего слуха в этот тяжелый момент оплакивания твоего холодного тельца. Твоего нераспустившегося бутона. Твоей неспетой песни. Твоего несделанного первого шага, твоего непосаженного дерева.
Я никогда в жизни не стояла у гроба младенца, не стояла у гроба вообще. А ведь, если задуматься, ты не один такой, мир не узнавший и не оценивший добра и зла, вкуса жизни. А мог бы стать отпетым убийцей, и, может, Бог забрал тебя от страха за злодеяния, еще не совершенные тобой? Прости, у меня паранойя.
Люди вокруг — твои родственники. Они с теплотой относились ко мне, а иногда — как к предмету обстановки. Ведь бебиситтеры уважением тут не пользуются. Их даже принято не замечать. Их можно не стыдиться. При них можно выяснять отношения и говорить друг другу гадости.
Но я-то знаю, какой стайкой разъяренных стервятников стали бы эти милые рыдающие и сморкающиеся создания, если бы ты умер во время моего ночного дежурства. Меня бы затаскали по судам, и кто знает, на сколько кусков растерзали бы мои душу и будущее. Спасибо тебе, что ты умер не во время
