Таися.
— И наверняка они не сами по себе занимаются этой уголовщиной. Начальство кладбища должно быть в курсе, что делают подчиненные. Я уверена, они все в доле!
— И что тогда мы здесь делаем? Две дуры! Это же — мафия! Надо в полицию сообщить, пусть они и разбираются!
— Да кто нас будет слушать?
— А телефон!
— А телефон уже вне зоны доступа! Я звонила не один раз. Уже небось и симку уничтожили! Мы должны найти хоть одну улику и вот уже с ней обратиться за помощью. Тогда полиции придется начать расследование!
— Ага! Осталось найти хоть одну улику! Всего-то такую малость! — всплеснула руками Таисия. — Только мы сейчас даже на территорию не попадем.
— Попадете, и легко, — вдруг раздался шамкающий невнятный голос.
Подруги обернулись, рядом с ними стояла обычная бомжиха.
— Здравствуйте, а как нам туда попасть? — спросила Таисия.
— А что мне будет за это? Дашь двести рублей?
— Дам триста, — пообещала ей Тася.
— Деньги вперед!
— Да, конечно. — И Тася отдала ей деньги.
— Следуйте за мной. Есть тут лазик один. Без меня никогда не найдете. Я в этом районе живу и знаю каждую дыру. Идемте, идемте! А что вас на кладбище-то понесло в такое время? — спросила она.
— На могилку вот захотелось взглянуть, — ответила Надя, чихая от едкой вони, идущей от женщины.
— Будь здорова, дорогая! Только место там неспокойное!
— Отчего же? Наоборот, должны быть тишь да благодать, — не согласилась Тася.
— Это как посмотреть! Многие души долго не могут успокоиться. — Бомжиха обвела глазами забор. — Вот она, заветная лазейка.
Она подошла к металлической ограде, и два прута разошлись у нее в руках.
— Ну? Пролезете? Вроде не толстые…
— Ой, спасибо. Как замечательно, что вы тут всё знаете! — обрадовалась Тася.
— А иначе не выжить. Кладбище — это почти кафе. В помойке ведь что? Тухлятина, огрызки, объедки. А вот на кладбище можно полакомиться свежими, дорогими конфетами, печеньем, на Пасху яичками. Иногда и водку можно отыскать. Это — святое место для нас, для бездомных. Оберегаем мы его. Ни за какие деньги и вам бы не сказала, как туда попасть, если бы не понимала, что кормиться вы там не собираетесь.
— Нет, это точно нет! — заверила ее Надя.
— Вот поэтому и лезьте.
— Извините, — вдруг обратилась к бомжихе Таисия, — а вы не знаете, воруют ли с кладбища что-то посерьезнее? Телефоны, золото… Я имею в виду с покойников.
Взгляд бомжихи замер на одной точке, она явно о чем-то раздумывала.
— Во что вы впутываете меня, девушки? Да и себя тоже. Вы хоть понимаете, во что ввязываетесь? Вряд ли. Иначе бы не стали меня спрашивать об этом. Мы — люди маленькие, нам что надо? Конфетку съесть, печенье поклевать. То, что другие люди делать не будут. А мы вот ничем не брезгуем. Какая разница, птицы склюют или мы? Это не воровство, это поминки. А вот если кто из наших на что большее позарится, так его осудят да и захоронят живьем. Потому что это уже криминал! Что вы тут вынюхиваете? На тот свет захотели? Каждое кладбище — это свой мир! И в это дело лезть не следует. Мертвым людям абсолютно все равно, кто приходит снять с них часы или съесть конфеты с их могилы. Не этим оскверняется память. Им надо, чтобы их помнили родные, а остальное все — баловство и ерунда. Поэтому плюньте, — сказала она.
— Извините, а как вас зовут? — спросила Таисия.
— Варварой меня кличут, — ответила бомжиха.
— Правильно ли я понимаю, Варвара, что вы знаете, что на кладбище обирают покойников, но будете молчать, чтобы иметь доступ в это «кафе»? — спросила Тася.
— Какая же ты умная! — покачала головой Варвара. — Только вот не всегда ум приносит счастье. Я все сказала! — И бомжиха испарилась.
Женщины остались одни.
— Давай выйдем на главную аллею, а от нее я уже соображу, где могила Кости, — предложила Надя.
— Веди. Я тут вообще не была.
— Прикольная тетка, — заметила Надя.
