освежит, он Ваших дум теченье.
— Спасибо за совет, спасибо за беседу, вы помогли пролить на многое мне свет. Вопросов больше нет.
— Пройдем те же к обеду. Давно хотел спросить, а сколько же Вам лет?
— Да двадцать плюс один, мне минуло недавно, но Вас могу заверить, что опытен весьма.
— Почтенный господин, наоборот, преславно, умен и юн мой гость, как будто бы весна. Давно мой дом уже не посещало чувство, что в нем проснулось вновь прекрасное искусство…
Мы с графом шли вдоль чудесных коридоров особняка, и меня ни на мгновенье не покидало ощущение чего-то возвышенного, будто бы рядом со мной творилось какое-то изумительное таинство, и я был его немаловажной частью. Дальнейшие беседы несли схожий, дружественный, характер и, были также наполнены взаимными комплиментами. Слуги же идеально выполняли свои обязанности, а повар превзошел все мои ожидания, воистину — вечер удался. Стол был уставлен различными яствами, серебро сияло настолько, что можно было легко увидеть свое отражение, а свечи плавным и мягким светом озаряли всю обеденную комнату. Атмосфера была шикарной, и даже поставленная на граммофоне опера Скавронского не смогла омрачить впечатление от трапезы. Конечно же, сегодня я уже больше никуда не успевал, но не очень-то и хотелось, если честно.
Тем не менее, одно дело у меня все-таки оставалось. Это прослушать послание о месте проведения первого испытания. Поэтому, как бы я не желал остаться в этом дивном особняке подольше, но около десяти часов вечера, был вынужден отправиться обратно домой. Прощание с графом было так же прекрасно, как и весь вечер, и переполненный возвышенными чувствами, я водрузился на своего верного железного коня и покинул обитель муз. При возможности надо будет еще разок сюда наведаться, уж очень вкусный борщ готовит этот повар, да и граф, хоть и самовлюблен и слишком жеманен, но действительно шикарен. В общем, дивное местечко.
Августин в кои-то веки разделял мой восторг и всю дорогу до дома мы оживленно обсуждали графа и борщ. Поставив свой BMW в ракушку и поднявшись к себе, я ненадолго перевел дух и решил развеяться, перейдя на обычные бытовые дела. Не хотелось даже чуточку омрачать впечатление от недавней поездки, предстоящим разговором с таинственным Нечто. Потратив на все про все около получаса и уже отойдя от массы полученных недавно впечатлений, я присел за свой любимый журнальный столик, включил защиту на служебном амулете, а затем одел золотую вещицу с Черной лилией. Проделав все те же процедуры с черными и серебристыми нитями, так настойчиво тянущимися к моему сознанию, я, наконец, установил искомую связь и в мозгу раздался знакомый величественный и пробирающий до мурашек голос:
— Вот и настало время для первого испытания, о, достойный избранник! Завтра, после семи часов вечера ты должен будешь продемонстрировать свое творение на суд нашей прекрасной Ариадне. Только она выберет достойнейших из достойных. Собрание клуба «Мертвых грешников» состоится на площади Искусств. Приходи туда после указанного времени и продемонстрируй свой дар Ариадне. Удачи…
Голос куда-то исчез, и я поспешно снял амулет. Теперь у меня было время и место, но не было главного — оды. Что ж, этим вопросом займемся завтра на работе, а сейчас неплохо было бы вздремнуть, ибо день получился весьма насыщенный. С этими мыслями я разложил диван и улегся спать…
Утро настало так же внезапно, как и сон. Дорога до офиса не изобиловала приключениями и поэтому, не отвлекаясь на прочие мысли, я имел возможность провести весь свой последующий рабочий день, изучая миф об Ариадне и пытаясь сочинить оду. Надо сказать, что-то даже получилось, однако для оды, конечно, не хватало объема. Но что поделать, поэт проснулся во мне только недавно. В общем, все, что я мог в плане стихосложения на этот день и час, я из себя выдавил. Надеюсь, этого хватит. Мой наставник снова весь день где-то пропадал, и поэтому советоваться с ним не было никакой возможности. Августин же сказал, что все принципы оды соблюдены и, в целом, ему нравится. Верный друг фамильяр никогда мне не врал, поэтому подобная оценка с его стороны внушала уверенность. Зарядив до предела служебный амулет, а он, для сотворения своих эффектов периодически требовал зарядки эфиром, я совершил ставшею уже полуавтоматической процедуру с чернильно-темными нитями и отправился к назначенному месту встречи. Домой я заезжать не намеревался, поэтому, пришлось немного задержаться на работе, дабы не перенервничать и не приехать гораздо раньше требуемого времени.
Площадь искусств располагалась в самом центре Санкт-Петербурга, и дорога от дворца до нее заняла всего минут пятнадцать. BMW домчал меня до требуемого места безо всяких помех, и, уже без пяти семь, я сидел на одной из многочисленных лавочек напротив памятника Пушкину, кормя местных голубей. Осень в городе на Неве поистине завораживающе прекрасна, и это место не давало никакого повода усомниться в этом тезисе. Никого больше с амулетами «Черной лилии» я пока не наблюдал, а применять магию для их поиска мне совсем не хотелось. Ненавязчивая атмосфера сквера расслабляла, поэтому я даже слегка вздрогнул, когда в моей голове внезапно появился незнакомый женский голос:
— Избранный, встань и подойди к памятнику. Затем прочти ему свое творение и возвращайся на место. Решение будет принято только когда все удостоенные высокой чести быть членом клуба «Мертвых грешников» пройдут сегодняшнее испытание. Так ступай же и пусть начнется вечер вдохновенья. Победитель же удостоится права лично лицезреть саму Ариадну. Пусть выиграет достойнейший…
Голос женщины был абсолютно уверенным и вместе с тем вдохновенным. Казалось, что ее слова были наполовину командами, да и темные нити как- то странно подергивались, когда она произносила свою речь. Глубоко вздохнув, я решил послушаться и внять полученным указаниям. Встав, я проследовал к памятнику Александру Сергеевичу, затем достал из кармана, аккуратно сложенный лист со своим творением, собрался с мыслями и, смотря прямо на
