? Поверь мне, очень нужна.
? Удивительная уверенность.
? Едва ли… так ты можешь мне дать гарантию, что тот человек, которого я выдам, будет жить?
Саша долго молчал, начиная догадываться о ком может пойти речь и понимая, что все, что может касаться Вересова или быть его замыслом, едва ли будет не важным, ведь это никто иной как Дьявол. Шпилев только теперь понял, что перед ним сидит не только бывший парень его сестры, не только скандалист и дуэлянт, перед ним сидит самый настоящий Слуга Дьявола, личность далеко не последняя в раскладе влияния черных магов, пусть его и юная и не воспринимаемая этим обществом в серьез. Саша теперь понимал, что и сам не воспринимал всерьез ни самого Сэта ни его слов ни его предупреждений всерьез, а ведь он не просто слуга он приемный сын Дьявола… видимо даже о том, что Вересов бедующий Король Тьмы все напрочь позабыли. Он даже не знал, что сказать, понимая, уже всю важность этой встречи.
? Погоди, — прошептал он, задумчиво и нажав пару кнопок на телефоне, ждал ответа, не выключая громкую связь.
? Да, — ответил голос девушки.
? Примите код 32 из седьмого реестра под мою личную ответственность.
? Но сэр…
? Это приказ.
? Как прикажите.
Голос исчез, и Шпилев выдохнул, и затем задумчиво стучал по столу пальцами, чего-то ожидая. Сэт хотел было заговорить, но этот странный вид, все же заставили повременить с разговорами.
Что-то тихо щелкнуло.
? Теперь я могу сказать, — заговорил Шпилев. — Да, мы можем давать подобные гарантии, но я не могу тебе гарантировать, что струнные хранители не переиграют все в последнюю минуту, ты ведь понимаешь о чем я?
? Да… я тоже не могу дать гарантию, что то, о чем я хочу рассказать, не измениться в последний момент.
? Тогда, для начала, расскажи мне все неофициально, раз уж нас никто не слышит, что бы я мог оформить документы так, что бы ни тебя, ни меня потом не надули.
Сэт опустил голову и сцепив пальцы в замок, прошептал:
? Речь идет о церемонии очищения 22 февраля…
Этих слов было достаточно, для Александра, что бы понять всю серьезность полностью, и даже ужаснуться масштабности и исторической ценности данного события, ведь Вересов урождено белый маг и прекрасно знает что такое эта церемония, а значит… значит, над белыми магами нависла настоящая опасность… Теперь уже он был готов вслушиваться в каждое слово, что мог произнести этот странные черный маг с кровью человека.
Шпилев долго сидел за столом в одиночестве, глядя на исписанные листы. Он теперь даже не знал, что ему делать с тем, что лежало перед ним… Все было верно, все было сделано официально, однако это все де было ужасно своим смыслом…
Все закрутилось… стоило ему встать, как все пошло по протоколу, докладывал бегал… Принимал решения и все это затягивалось не на один месяц… это было действительно важно, ведь речь шла о главной силе белых магов, об их могуществе и их единственной защите — святой Струне Света!
По правде говоря, он даже не знал, как ему сейчас пойти и отдать этот рапорт в секретариат струнных хранителей, ведь как только эта простая бумага обратиться официальным документом и начнется ход положенного протокола струнников, именно ему придется вести это дело до самого конца, и все бумаги будут проходить лишь через него. Был ли он готов к чему-то подобному? Конечно был, ведь его не пугала ответственность, да и объемность работы никогда не пугала, ведь не за безделье он в столь молодые для мага годы имел офицерское звание. Он как офицер был готов ко всему, но вот он как личность… Сама эта история, это дело, смысл рапорта, что он держал в руках вот что действительно его пугало и заставляло сейчас медлить… Он до сих пор не мог поверить, что такое могло бы произойти, не приди этот человек с меткой черного мага к нему и не выдай себя самого…
Он долго думал о том, как докатился весь этот мир до всего этого. Думал об ироничной метке дьявола на теле белого мага, потомка одного из величайших родов. Думал о том, как нелепа была эта вражда и какой до тошноты противной была его работа, будто и не замечал всего этого до сегодняшнего дня, до этого разговора и до этой бумаги, будто упрямо ходил в очках, которые разбились от дрожащего голоса человека, пережившего уже одну войну, как жертва.
Однако, бесконечно думать и выжидать он не мог, уж слишком важно было то, что он держал в руках. Он был офицером не только по званию, но и по уму. Он привык ставить интересы долга так, что все его внутренние метание отступали на второй план, оставаясь важными, но не смея мешать ему ни в принятии решений, ни в работе.
Он лишь вздохнул, выходя из кабинета, и больше старался не возвращаться к этим мыслям, начиная работу над новым своим делом.
Наверно только теперь, начав это дело, он увидел истинные лица своих коллег в их реакции на его работу и на всю эту историю. Злорадству их не было предела. Чем больше Шпилев говорил с ними, тем сильнее призирал, но тогда, злясь, сжимая кулаки и стараясь не выдать призрения ни голосом ни
