В качестве тактического воздушного десанта на вертолётах задействовались 3-й батальон 317-го гвардейского парашютно-десантного полка под командованием капитана Кустрьо, разведывательная рота старшего лейтенанта Мостибродского, миномётная батарея, инженерно-сапёрный взвод.
В бронегруппу 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии вошёл парашютно-десантный батальон на боевых машинах десанта под командованием майора Фроландина и оперативная группа командира полка подполковника Георгия Ивановича Шпака. Группировкой дивизии командовал начальник штаба соединения гвардии полковник Петряков.
Тактическому воздушному десанту было приказано в 7:00 29 февраля десантироваться на горное плато в трёх километрах от афгано-пакистанской границы и наступать по седловине вниз в направлении крепости — штаба мятежного полка. Левый фланг десанта составляла 7-я парашютно-десантная рота капитана Тарасевича, центр боевого порядка — 8-я рота капитана Самохвалова, правый фланг — 9-я рота капитана Хапина. К 12:00 совместная группировка войск должна была замкнуть кольцо окружения мятежников, завершив тем самым боевую операцию с применением тактики «молот и наковальня».
28 февраля 1980 года бронегруппа 350-го гвардейского парашютно-десантного полка, совершив марш на боевых машинах по маршруту Кабул — Асадабад, сосредоточилась для броска в район боевых действий.
Утром 29 февраля армейская и фронтовая авиация нанесла бомбоштурмовой удар по предполагаемым опорным пунктам противника. Тактический десант под командованием полковника Петрякова взлетел на вертолётах с аэродрома в Кабуле и взял курс на Кунар. Вертолётные экипажи доставили десант в район боевых действий и в 7:00 десантировали его на горное плато.
Бронегруппа 350-го гвардейского парашютно-десантного полка с батальоном 108-й мотострелковой дивизии, афганскими подразделениями двинулась по ущелью Шегал на соединение с десантом. Однако знавший об операции противник устроил на маршруте движения бронегруппы завалы, выставил минно-взрывные заграждения и атаковал из засад. Наземная группировка войск застряла на горной дороге и приняла бой в невыгодных условиях.
В дальнейшем операция развивалась драматично. Бомбоштурмовой удар авиации успеха не имел, так как противник заранее вывел из-под него свои подразделения. Мятежники потерь не понесли и сохранили систему обороны. Через 15 минут после десантирования и спуска в долину десант попал под огонь с господствующих над местностью склонов хребтов, оборудованных в опорные пункты. Образовался «огневой мешок», создание которых было излюбленной тактикой действий душманов в горах.
Горные стрелки мелкими маневренными группами разорвали боевые порядки парашютно-десантных рот. Они воздействовали на десант с разной плотностью огня, поэтому одни подразделения батальона, не встретив активного сопротивления, проскочили вперёд, другие лежали под шквальным огнём. Противник просачивался в бреши боевого порядка батальона и превратил его в «слоёный пирог»: противник — наши, снова противник — снова наши. Расстроив боевой порядок десанта, мятежники наносили удары с тыла и флангов.
Расстановка сил на поле боя запутала командование десантной группы, повергла в растерянность. Сложилось впечатление, что противник везде и ведёт огонь со всех направлений, что впоследствии и подтвердили участники операции. Командиры не могли «привязаться» к местности и контролировать боевой порядок подразделений. Им не удалось правильно оценить обстановку и принять грамотные решения по управлению боем.
9-я рота капитана Хапина, находившаяся на правом фланге батальона, с первых минут подверглась массированному огневому воздействию, что не предполагалось замыслом операции. Бой для десантников приобрёл очаговый и непредсказуемый характер, перечеркнув планы командования, — многие были убиты и ранены. Взвод старшего лейтенанта Клепикова, «выпав» из боевого порядка подразделения, залёг под огнём противника. Его отсекли от роты и окружили плотным кольцом. Проявив малодушие, Клепиков ушёл с поля боя по сухому руслу ручья. Гвардейцы остались без командира. Два других взвода роты, проскочившие вперёд, оказались ниже по высоте и не могли помочь попавшим в окружение товарищам. Высланное командиром роты подкрепление не пробилось к окружённым десантникам и погибло в полном составе.
Командование брошенным взводом принял рядовой Ефимов. Управляя боем, солдат держал связь по радиостанции с командиром батальона Кустрьо. Мятежники атаковали беспрерывно. Десантники, отбивая атаки, несли потери, но стояли насмерть. Получив ранение в ногу, Ефимов продолжал командовать остатками взвода. И получив ранение в голову, также не вышел из боя — докладывал о ситуации командиру батальона. Несколько часов длилась схватка, противник всё усиливал и усиливал натиск. Ефимов получил третье ранение, но не опустил оружие. Через некоторое время с комбатом вышел на связь другой солдат. Он доложил о гибели Ефимова и о том, что принял командование оставшейся горсткой десантников на себя. Геройски погибли в этом неравном бою все до единого…
Наступившая ночь стала союзницей тем, кто дошёл до крепости и уцелел в кровавой бойне. Для остальных же — для тех, кто пал смертью храбрых, и кто, истекая кровью, лежал среди камней в ожидании конца, минувший день стал настоящей Варфоломеевской резнёй.
Выводы из Кунарской операции неутешительны. Она явилась закономерным итогом развала системы боевой подготовки Советской армии. А также итогом вопиющей бездарности руководившего операцией генерала Меримского. Погибал под огнём мятежников воздушный десант. Отбивалась от врага наземная группировка войск, не успевая выйти на рубеж охвата противника в установленное планом операции время. А генерал, не способный грамотным решением изменить обстановку, занимался более привычным для себя делом — крыл матом по радиостанции командиров, оказавшихся по его вине в «огневом мешке».
Вряд ли кого оставят равнодушным воспоминания участника боя, командира разведчиков 317-го гвардейского парашютно-десантного полка
