тебя и обдумаю твои слова, а там поглядим, что получится. Как тебе мое предложение?
– Я… – Она оглянулась на телохранителей, топтавшихся возле костра. – Я бы с радостью, но у нас нет времени. Совсем нет.
– Хорошо, если ты сейчас занята, я готов подождать, сколько нужно. Но не забывай: здесь нет никого главнее тебя. Ты говоришь, что из-за тебя погибло много людей, но я уверен, что жертв было бы гораздо больше, если бы не нашлось такого умного предводителя. И когда придет новая опасность, люди будут ждать твоих приказов, и они наверняка хотят, чтобы их предводитель был спокоен и готов ко всему, а не сгибался под тяжестью проблем, которые не успел вовремя сбросить с плеч. Так что, генерал, если ты хочешь посидеть здесь и поговорить со мной, это не просто твое право – может быть, прямая обязанность. Или нет?
На этот раз она раздумывала чуть дольше, а потом кивнула, ее взгляд больше не был испуганным, а улыбка – безнадежной.
– Ох, Мрачный…
– Что?
– Кажется, сегодня ты сказал больше, чем за все то время, что мы с тобой знакомы.
Чи Хён рассмеялась, тихо и слабо, как будто крохотная птичка чирикнула, но Мрачный был счастлив, словно добыл самую крупную дичь на охоте в саваннах. Потому что понимал: ему удалось достучаться до сердца этой женщины. Они сели на обледеневшее бревно и закурили; просунув руку под грубый голубой плащ, варвар обнимал ее за плечи, пока она пела обо всем, что мучило ее. Судя по тому, как долго рассказывала Чи Хён, вряд ли она что-то утаила от Мрачного.
Закончив, она посмотрела на него в ожидании обещанных мудрых слов; синяя челка нависла над покрасневшими глазами. А Мрачный неторопливо кивнул, собираясь с мыслями.
– Это просто какое-то дерьмо, Чи Хён, – сказал он наконец.
И все тревожные мысли о том, что он не сможет дать мудрый совет, улетели прочь, когда она снова рассмеялась, уже уверенней, чем прежде.
– Вот именно, Мрачный, – согласилась она, придвигаясь ближе на слишком низком и холодном сиденье. – Вот именно.
– Не знаю, будет ли от моих слов какая-то польза, – рассуждал вслух Мрачный. – Но если я начну объяснять, что ты, по моему мнению, должна делать, я просто стану еще одним певцом, вмешавшимся со своей песней в общий хор. Не хочу этого. Но вот что я тебе скажу: не стану врать, будто в моем котелке когда-нибудь варилось столько вопросов разом. Сомневаюсь, что такое бывало хоть с одним смертным. Ты живешь в самые жестокие времена, какие только можно себе представить. Наверняка совершишь ошибки… Но я знаю, что ты будешь намного чаще поступать правильно, если сохранишь веру в себя.
– Папочка, от твоих слов и правда много пользы, – усмехнулась она и, пока собеседник гадал, обижаться ему или нет, добавила: – Но я действительно ценю твою помощь, даже молчаливую.
– Ммм… – протянул Мрачный, сомневаясь, правильно ли понял. – И что же дальше?
– Вот я вывалила все это на тебя… и вроде мне стало немного легче, просто потому, что выговорилась, – задумчиво произнесла Чи Хён. – Нет, правда, мне здорово полегчало. С начала вчерашней битвы я чувствовала себя… какой-то… чокнутой? А дальше посыпалось одно за другим: появление моего второго отца, новости об императрице Рюки… Наконец пришел Хортрэп и сказал, что мы не только открыли Врата в долине, но еще каким-то образом возродили Джекс-Тот… Много событий, слишком много. Над моей головой целый смерч проблем, который я сама и породила… Хотя это не совсем так. Проблем всего лишь куча, а куча – совсем не то, что ураган. Из кучи их можно выбрасывать по одной. Так я делала до сих пор, и не следует терять голову по той лишь причине, что куча стала немного выше. Правильно?
– Ммм… Вроде правильно. – Ай да Чи Хён! Ухитрилась же вылущить весь смысл из сбивчивой, взволнованной речи Мрачного! – Конечно, на тебя столько жуткой хрени навалилось. И открывшиеся Врата, и поднявшееся со дна морского королевство, совсем рядом с островом, где живет твоя родня… Демонщина! Стоит подумать об этом, и превращаешься в ледышку. А ведь я не так сильно привязан к своему народу, как ты к своему.
– Ты говорил… что, возможно, убил кого-то из своего клана, – осторожно напомнила Чи Хён. – Значит, по этой причине ушел из Кремнеземья?
– Не совсем, – проворчал Мрачный, не желая касаться прошлого, потому что эту песню нельзя было спеть, не упоминая дедушку, и он опасался, что не сможет справиться с голосом, тот обязательно дрогнет. – Мне пришлось бы говорить неприятные вещи, Чи Хён, так что разреши отложить мою историю до другого раза. Ты… не против?
– Конечно.
– Я просто не смогу рассказать об этом без… без… – Не отводя взгляда от Чи Хён, Мрачный кивнул на останки дедушки. Слушая ужасную, душераздирающую повесть о битве и ее невероятном завершении, он почти забыл о том, что случилось с ним самим в этот день. Почти, но не совсем. – Не начиная песню, я все же скажу, что точно знаю, каково это, когда твоя семья предает тебя… Когда поневоле задумываешься, не стали бы родные счастливее, если бы ты попросту исчез. Но при этом ты все равно скучаешь, волнуешься и надеешься, что с ними ничего плохого не случилось. Или с ним… Смотря о ком речь.
– Да уж. – Чи Хён опустила глаза, теребя корку крови на своем бинте, и тихо продолжила: – Если бы я могла доверять своему второму отцу или если бы знала, что моим родственникам в Хвабуне ничто не угрожает, разобраться со всем остальным было бы куда проще. Но сейчас… Ох!
Мрачный прижал ее к себе. Самая храбрая из иноземок, каких он встречал на своем веку, дрожала, словно дубовый листок на ветру. Она смотрела на
