него, а он на нее, прекрасную синеволосую девушку с Северо-Западного Луча, светлокожую, словно дочь ледяного великана… Такой цвет бывает у кожи перед тем, как она начинает чернеть от обморожения.
Все очарование тотчас пропало, Мрачный поднялся с бревна, хотя больше всего на свете ему хотелось удержать девушку, которую он боготворил. Такое утро показалось бы сущим подарком богов жителю Мерзлых саванн, но для обитательницы Непорочных островов оно было ничуть не приятней, чем погружение в ледяную воду.
– Мы можем продолжить разговор позже, если ты не против, но сейчас тебе нужно согреться. – Мрачный осторожно, словно боясь сломать сухие прутики, взял ее за руку и помог подняться. – Я и так задержал тебя, когда в лагере столько других дел. И не спеши знакомить меня с кузнецом. Дедушка никуда не денется, а у меня еще в запасе два дня до ухода.
Чи Хён снова улыбнулась, но тут же замерла, словно получив пощечину.
– До чего?
С тех пор как Мрачный узнал от Хортрэпа об очередном предательстве дяди Трусливого, он мог думать только о том, как расправится с этим ничтожеством, когда доберется до него. Судя по огорчению Чи Хён, ему следовало по крайней мере предупредить девушку о своем уходе… Но он даже не надеялся, что она вообще заметит его исчезновение, раз уж снова объявился ее смазливый любовник.
– Чи Хён, я дал клятву обождать три дня. Если за это время мой гребаный дядя не вернется в лагерь, я отправлюсь на охоту за ним.
– Так. – Чи Хён медленно высвободила руку из его ладони. – Но если он вернется по своей воле, то все будет улажено?
– Он не вернется, – ответил Мрачный, распознав в голосе девушки ту же наивную надежду, какую он сам все эти годы растил в своем сердце, пока дядя не вырвал ее с корнем. – Заметь, я даже не спросил, не возвратился ли он уже. Он сбежал, как поступал всегда, но на этот раз ему не уйти далеко. Однако клятва остается клятвой, и у него есть двухдневная отсрочка. Надеюсь, он воспользуется ею, потому что потом ему не будет покоя ни днем, ни ночью, покуда я не порву ему задницу или он не порвет мне.
– Ах вот как?!
Только что она была тихой и слабой, а теперь перед Мрачным стояла решительная и опасная, как барсук-медоед, генерал Чи Хён, точно такая, какой они с дедушкой увидели ее в день своего знакомства с Кобальтовым отрядом. Она резко развернулась и оказалась еще ближе к варвару, чем раньше, лицом к лицу… хотя и не совсем, потому что она была значительно ниже его.
– А разве ты не давал клятву служить мне? Прости глупой девчонке ее невежество, мастер Мрачный, но отказ остаться в моей армии ради бессмысленной погони за призраками очень смахивает на дезертирство. Тебе известно, что дезертиров в Кобальтовом отряде принято вешать?
– Кто дезертир?! Я?!
Мрачный не мог поверить своим ушам, но, посмотрев в ее немигающие глаза, решил, что лучше все же поверить. И какими бы неожиданными ни оказались жестокие слова, она была права. Не подумав о последствиях, он дал две противоречивые клятвы: верно служить ей и покинуть лагерь. Во имя безукоризненной чести графа Ворона, Мрачному следовало бы тщательней обдумывать слова, прежде чем произносить их вслух… Звезды небесные, что же ему теперь делать в этом безвыходном положении?
У Чи Хён был такой вид, будто она не прочь слегка укротить варвара.
– Больше всего на Звезде я ненавижу дезертиров, – заявила она. Ее дыхание, с легким запахом биди, обжигало ему щеку; покрасневшие глаза горели еще жарче. – Поэтому я решила послать тебя, Мрачный из Мерзлых саванн, на поиски дезертира Марото Свежевателя Демонов.
В левом уголке ее губ притаилась улыбка, похожая на ту, что с первого взгляда влюбила Мрачного в эту девушку. И как только улыбка начала растворяться в снежном утре, он бросился вперед и задержал ее на губах Чи Хён. В какое-то мгновение он подумал, что совершил самую большую ошибку в своей жизни, но тут же убедился в обратном.
Это было… это просто было. Слова часто становятся необходимы, когда слетают с языка певца. Они наполняют тебя необычайными эмоциями, поднимают выше звезд на небе и опускают ниже демонов в бездне. Но некоторые чувства так же невозможно выразить словами, как поймать дым рукой. Да и что с того? Это было, и больше Мрачного ничто не интересовало, и Чи Хён, насколько он понимал, не интересовало тоже.
Их первый поцелуй, тогда, в палатке, получился по-своему особенным, но неловким и мимолетным, они даже не успели понять, что же произошло. А этот был достоин того, чтобы сложить о нем песню. Они не замечали течения времени, но и не отрывались от земли; их руки пришли в движение, ноги тоже; двое танцоров начали свой танец; она шагнула к нему, а он отступил назад, оставляя ей свободу действий, и…
Мрачный споткнулся о труп дедушки, упал на спину и машинально потянул за собой Чи Хён. Они растянулись на мерзлой земле: двое смущенных живых рядом с мертвецом. И что бы ни происходило между ними за миг до того, оно ушло безвозвратно.
– Драть!
– Вот дерьмо!
– Извини.
– Нет, это моя вина.
– О боги! Мрачный, с тобой все в порядке?
