Она стерла пот с татуированной щеки, а Марото успел представить, какой соленой та должна быть на вкус, но тут сонливость окончательно сошла и он вспомнил, что прежние дурные привычки остались там, на Звезде. Теперь он новый Марото, лучше прежнего, не та грубая скотина, что стала бы домогаться первой же повстречавшейся женщины, даже потной, зеленоволосой и татуированной.
– Да, денек несомненно будет жарким, но теплая погода греет мне душу. – Он сделал еще глоток подслащенной кокосовой мякотью воды. – Я родился в саваннах, и мы не знали ничего, кроме вечного холода, но говорят, когда-то в Кремнеземье стояла такая же жара, как в Усбе. Возможно, во мне сохранилось немного древней крови.
– И древней кожи в придачу, – добавила Бань.
– Достаточно древней, чтобы все понимать, но слишком молодой, чтобы переживать из-за этого.
Бань удивленно уставилась на Марото, и тот сразу пожалел о сказанном – с чего он решил, что его слова покажутся ей умными?
Чтобы скрыть смущение старика, пытающегося учить молодых, он допил воду и вернул скорлупу. Щурясь от яркого утреннего солнца, взглянул на Ники- хюн и Донг-вона, старающихся не показать, что внимательно наблюдают за ним с дальнего берега почти круглого озерца, облизывая потрескавшиеся от соли губы.
– Вода хорошая, если вы хотите спросить об этом, – прокричал им Марото. – Я еще ночью выпил столько, что последствия уже непременно сказались бы.
Оба чуть ли не с головой окунулись в озеро и принялись жадно черпать воду ладонями. Бань поступила умнее, опустив кокос в том месте, где бил ключ.
– Капитан, учитывая, что меня назначили дегустатором без моего согласия, вы не возражаете, если я потрачу еще две-три минуты и приведу себя в порядок?
Бань всячески старалась поддержать свой авторитет, и было занятно потакать ей в таком деле, но как тут не вставить шпильку и не проверить, сойдет ли это с рук?
– Две-три, Полезный, но не больше, – ответила она, утолив жажду. – В моей команде лодырям не место.
– Понятно, капитан, и спасибо за доброту.
Марото снова улегся на моховую постель и уставился на нефритовые листья и сапфировое небо, внемля крикам диковинных птиц и шуму водопада. Еще бы нашлось чем перекусить, и можно было бы назвать нынешнее утро самым прекрасным в его жизни. Как только он об этом подумал, с озера донесся плеск рыбы. Прекрасно. Он одолжит у Бань мачете, нарубит черного бамбука, растущего на пологом склоне у водопада, и с помощью остальных построит запруду в устье ручья. Тогда можно будет наловить рыбы к завтраку – или к обеду, зависит от того, как пойдет работа. Но это уже не так важно. Он очутился хрен знает где, и недолгий, но драгоценный сон позволил похоронить ужасные воспоминания в глубине разума, где им и место.
Но теперь они снова поднялись на поверхность. И дернуло же его подумать, что Пурне очень бы понравились эти потерпевшие кораблекрушение пираты! Мигом утро лишилось очарования, да и кого он хотел обмануть? Марото никогда не любил жару. Забыв про все прелести окружающего мирка, он предался самым мрачным воспоминаниям. Но этого не хватило, чтобы настроение стало совсем дерьмовым, и он начал воображать самые худшие варианты развития событий после его исчезновения из лагеря Кобальтового отряда.
Чхве. Мысль о дикорожденной сжала его горло, словно любитель садистских утех, не понимающий границ жестокости. Почему Марото не закрутил с ней роман, не сказал о том, что чувствует? В худшем случае все ограничилось бы неловким объяснением, а так, глядишь, оба получили бы удовольствие. Черт возьми, они могли бы получить нечто большее, благо Марото наконец примирился с фактом, что его единственная настоящая любовь, которую он считал погибшей, оказалась мало того что живой, но еще и на редкость сволочной и подлой. Но уже поздно жалеть. Даже если Чхве уцелела в сражении, крайне мало шансов снова встретиться с ней…
А может, это и к лучшему. Он доставлял только проблемы – и своим женщинам, и всем остальным, – так что Чхве без него будет лишь спокойней. Вероятно, он неправильно истолковал выражение ее рубиновых глаз. Рассчитывая на что-то большее, нежели дружеские отношения, Марото только испортил бы их, по своему обыкновению. Такого не случилось только с Пурной, поскольку он считал себя ее наставником. И какой бы варварской хрени она ни хотела научиться, на самом деле он и сам получил от нее много ценных уроков. Без видимых усилий Пурна внушила ему мысль, что надо принимать людей такими, какие они есть, а не такими, какими хочешь их видеть. Нельзя заходить слишком далеко в невинном флирте. И следует в любых ситуациях оставаться достойным человеком, а не эгоистичным подонком, каким он был раньше.
Сосредоточившись на воспоминаниях о Пурне, он приобрел нужное расположение духа. Теперь можно вернуться к мыслям о Чхве, затем о Хассане и Дин – обо всей честной компании. Кому еще, кроме Дигглби, удалось пережить сражение?
Славный паша. Чем сейчас занимается этот исполненный благих намерений хвастун, оставшись один в лагере мятежников, среди тех, кто ненавидит имперских аристократов всеми потрохами? Его настоящие друзья либо погибли, либо пропали без следа. Правда, при нем оставался Принц, но это трусливое создание не сможет защитить своего хозяина от врага, который окажется ростом чуть выше, чем по колено. Без Марото и всех остальных, кто мог бы позаботиться о Дигглби, отъявленные мерзавцы, собравшиеся под знаменами Чи Хён, съедят его заживо.
И еще, мысленно перебирая всех по порядку, Марото не мог не подумать об отце и племяннике, о которых не вспоминал с самого своего появления на
