— Лучше спроси, откуда мне известно? — предложила она, недобро улыбаясь.
— Ну… откуда?
Он посмотрел на нее.
— Светка сама мне все и рассказала. Позвонила однажды и проболталась. «Срок давности ведь вышел, — говорит. — Ты не сердишься?» Я сказала — нет.
— Господи, Алла. Я тогда дурак был. Молодой дурак, понимаешь?
— Молодой подонок, — сказала она. — Пользовался тем, что у меня мама умерла и сын на руках. Никуда не денется дурочка доверчивая, да?
Этот резкий переход от мирных домашних посиделок к бурному выяснению отношений совершенно выбил Туманова из колеи. Еще пару минут он оправдывался, потом повысил голос, потом сказал что-то обидное. Ссора быстро переросла в скандал, после которого оставаться дома стало совершенно невозможно.
Хлопнув дверью, Туманов ушел. Вернуться домой ему было не суждено.
Глава 3
Юрий Никольников был журналистом, но не столичным и не знаменитым, а посему не слишком преуспевающим. В его городской двухкомнатной квартире ютился не только он сам с женой, но и их дочь с ребенком, поэтому летом Никольников предпочитал сбегать на дачу, где ему никто не мешал творить и наслаждаться свободой и одиночеством. Туманов бывал там не раз, поэтому хорошо знал дорогу. Его автомобиль очень скоро вырвался из сверкающего ночными огнями города и резво помчался по шоссе.
По пути Туманов несколько раз набрал номер друга, но тот не отвечал. Зато позвонил Андрей.
— Не разбудил, пап? — спросил он.
— Нет, сынок. Ты же знаешь, я полуночник. Да и время еще детское.
Сверившись с часами, Туманов к своему удивлению обнаружил, что уже начало одиннадцатого и спросил себя, а не повернуть ли обратно? До дачного поселка еще минут двадцать езды, столько же займет разговор с Никольниковым, а ведь потом еще назад возвращаться. Что у него все-таки стряслось? Неожиданное сообщение вызвало не только тревогу в душе за друга, но и предчувствие беды. А вдруг Светлана открылась, помимо Аллы, еще и мужу? В таком случае предстоит очень неприятный разговор, а может и что похуже…
Все эти мысли пронеслись в его голове так стремительно, что уложились в короткую паузу, не замеченную Андреем.
— Хорошо, — сказал он. — Ты не дома? Я слышу какой-то шум в трубке.
— К другу еду, — пояснил Туманов. — Никольников Юра, помнишь? Вызвал меня срочно, а в чем дело, не объяснил. Вот, мчусь теперь.
— Ты поосторожнее за рулем, пап, — попросил Андрей. — Давай я потом перезвоню, когда до места доберешься?
— Не надо. Дорога совершенно пустая. Ты что-то хотел или просто так позвонил? Дело есть?
— Просто так, — был ответ, за которым последовало не слишком логичное продолжение: — Пап, ты не возражаешь, если я у вас поживу?
— Что-то случилось?
— Почему обязательно случилось? Просто нам с Любой некоторое время лучше пожить отдельно.
— Отдельно, — невесело повторил Туманов. — Лучше. Вам с Любой. А Данилку вы спросили? Ему как лучше?
— Папа! — почти выкрикнул Андрей, и в голосе его было столько боли, что можно было не продолжать. И все же он примирительно добавил: — Давай не будем, ладно? Не режь по живому. Мне и так…
Он не договорил, проглотив определение, но Туманов понял.
— Живи, конечно, — сказал он. — Это не только наша квартира, но и твоя тоже. Маму предупредить? Или сам позвонишь?
— Лучше ты скажи, — решил Андрей. — А то начнет: что да как, да почему… Не хочу сейчас об этом. Позже.
— Правильно, — поддержал сына Туманов. — Дай проблеме отлежаться. Глядишь, все образуется.
— Ага, само собой.
— Такое тоже бывает. Когда тебя ждать?
— Завтра днем, — ответил Андрей. — Маме скажи, что я просто проведать вас решил.
— Хм. Не поверит она.
— Знаю. Но ты все равно скажи.
На том разговор закончился. Попрощавшись, Туманов сосредоточился на дороге. Машин было мало, фарами никто не слепил, колеса по выбоинам не скакали, так что езда могла бы доставлять удовольствие, если бы не тревожные мысли и испорченное сыном настроение. На это накладывался
