Мир вокруг действительно умер. Перед закрытыми глазами мелькали совсем другие картины, нежели создавали солнце и безмятежный весенний день. Чини и слушатели видели в строках пламя и ветер, свободу и солнце, море и войны. Искали ответы и вопросы. Озарением накатила причудливая волна света и тепла. Бард прозрела грядущее и новые слова вновь низвергли уста:
Струна порвалась. Инструмент не выдержал испытание чувствами и напор неведомой силы. Музыканты хафлингов не высекали на нём ранее ничего подобного. Чини медленно, очень медленно подняла веки, возвращаясь в реальный мир из мира грёз.
Варта, орк, король, старуха и все подданные не могли молвить и слова. По щекам текли слёзы, про пир давно забыли. Орк протрезвел моментально, отодвигая вино. Новоявленный бард и сама ничего могла понять. Сидела без движения, боясь шелохнуться.
Первой подала голос старуха:
— Негоже посланнице богов сидеть за столом в звериных шкурах. Сын, подари ей ладную одежду. Пусть мастера и оружейники справят по стати и броню.
— Хорошо мама, только онп не воин. Зачем ей доспехи?, — возразил Толстоног.
— Она воин в гораздо большей степени, чем кто-либо из твоих воинов, — твёрдо закончила старуха.
Никто за столом не смог возразить. Неловко продолжилась трапеза. Слишком тихая и неестественная, чтобы называться пиром.
—
Чини опустила глаза, пытаясь понять, что с ней произошло. Голова была пуста. Ни одной мысли. Ничего. Но внутри так тепло.
— За короля Хафлингов, великого Толстонога и его мудрую мать!, — неловко подняла чару со сбитнем Чини.
Пир продолжился.
Глава 5.
Под небом
Воин подчиняет
свои прихоти разуму и воле.
Ветер вырывал из кожи последнее тепло, заставив сжаться, как котёнка в комочек. Словно сами холодные стальные когти пробирали до костей, превращая в сосульку. Это было похоже на медленную смерть. Мучительную и долгую. Минута за минутой. Мгновение за мгновением она приближалась. Но упорно не наступала. Кто говорил, что замерзать легко?
Молодой император Светлан, стиснув зубы и плотно сжав обветренные губы, с ужасом думал о князе. Андрен выше торса одежды не носил. И