неистового воина — топор без разбора лишал бы жизни врагов и союзников.
Молнии и огонь давали света. Тут же слепили. Бой шёл в впотьмах, вслепую. Постоянная угроза смерти не давала возможности сконцентрироваться на магии. Любое магическое зрение играло бы сейчас злую шутку — свет и тьма устроили борьбу не на жизнь, а на смерть. Усиление возможностей глаз грозило бы потерей зрения, а то и полной слепотой.
Дрались, как слепые кроты. Лучшим союзником было чувство интуиции. Шкуры амазонок и меховые плащи ведьм фактически не отличались друг от друга. По длине волос так же нельзя было сказать о враге — все носили длинные локоны, сплетённые в косы во время сражения. Лишь по оружию в руках искали врагов, дожидаясь очередного всполоха молнии. Дожидаясь того краткого момента, когда за секунду можно было прицелиться и пронзить врага в полной темноте.
Маги против воительниц. Посохи простив стали.
Небо разорвали звуки грома. Полил тяжёлый злой ливень, гася единственный источник света — пылающие хижины.
Бой стих сам собой, крики и проклятья прервал шум падающей воды. К магическим молниям, срывающимся с кончиков посохов ведьм, прибавилась молния настоящая. В тысячи раз сильнее.
Неистовые разряды били в землю, даря свет и ослепляя поле боя и грязных и мокрых воинов, которые не прекращали забирать жизни друг друга.
Рука в магическом наручи слепо прорезала воздух. Грок невовремя рванулся вперёд и егосухожилие на правом бедре осушило от этого удара. Грок потерял равновесие. Ногу обожгло болью, она отказалась удерживать вес тела. Махая топором, орк завалился в лужу на спину, прикусывая губу от волн боли.
Очередная молния осветила выпад мохнатого монстра. Слэшэр разрещал воздух. Грок перекатился на бок. И оружие врага поразило лужу и грязь. Обладатель слэшера, рыча, как зверь, упёрся обеими ногами в грязь, погружаясь по щиколотку, и потянул оружие из плена. Рывок не удался с первого раза. Слишком глубоко монстр вонзил лезвие.
«Это момент!» — Подумал Грок и ударил рукой под колено врага.
Зверь шлёпнулся в грязь, вздымая в воздух мириады брызг. Оружие так и осталось торчать в луже. Грок, потеряв топор, пополз на врага, сплёвывая грязные потоки воды. Сильная рука ухватила за горло, едва подобрался. Рык раздался над самым ухом, вселяя дрожь и перекрывая неистовый шум ливня.
Раскат грома пробрал до костей. Погода бесилась. Боги гневались за неудачную попытку обратить молниеносный рейд в безлунную ночь вглубь вражеской ведьмам страны в затяжную мясорубку. Где свои? Где чужие?
«За что ввязались в ненужную бойню? Зачем пошёл на поводу у совета ведьм и хвалился непобедимостью? Как же, воевода, Провал меня забери. Здесь совсем не те условия. Здесь отсутствие органов чувств вселяет страх гораздо больший, чем есть на самом деле. В каждой тени мерещиться меч и ятаган, каждая коряга кажется затаившимся недругом. Молния высвечивает врага грозного и лютого. Наверняка, он не такой на самом деле, но как объяснить это себе, если всё естество внутри бунтует?»
Холод, страх и бессилие проникали под кожу, мышцы дрожали от напряга. Воздух в лёгких подходил к концу. Перед глазами плавали чёрные мухи, до ужаса ясные и ощутимые, они переливались пятнами. Грок почти терял сознание. Из последних сил потянул вбок, откидывая чудище от себя. Вслепую — как назло, нет ни одной вспышки молнии!, — замолотил пред собой. Два удара достигли цели, костяшки содрали кожу в кровь. Два удара ушли в пустоту, смазали водную плёнку лужи. Руки защипало, словно опустил в кислоту.
Удар каменным кулаком осушил плечо. Грок упал лицом в лужу, хлебнув воды. Закашлялся, переворачиваясь. Пнул перед собой здоровой ногой. Услышал вскрик.
«Попал!»
Второй пинок разрезал только воздух. Инерция от удара отдала в плечо и бедро. Почти взвыл.
Молния высветила бой совсем рядом с ним. Стрела пронзила горло ведьмочке невдалеке. Тяжёлый посох другой переломил хребет врагу. Предсмертный вскрик амазонки разрезал шумовую завесу дождя. Огнём опалило лицо другой амазонке. Нож третьей вонзился в глазницу победительнице.
Война женщин. Бесмысленная и беспощадная.
В ответ пнуло под ребро. Зверь никак не хотел отставать. Сплёвывая кровь, орк перевернулся, поднимаясь на колени и уходя от другого удара. Меняя позицию в ночи, орк путал врага.
«Если нюх его не волчий и глаза не как у нечисти, то шанс есть».
Грко поднялся. Ноздри выкидывали в воздух разгорячённый пар. Вода в сапогах казалось ледяной. Слепо прыгнул вперёд, насколько позволяла прыгучая, здоровая нога и остаток сил. Руки ухватились за шкуры, рванул на себя, силясь оторвать у страшного зверя хоть клок шерсти, нанести хоть какой-то урон. Вцепился в торс стальной хваткой, сжимая, как змея кольцами.
Зверь рванул вперёд… Шкура осталась в руках.
